Стивен Кинг

Бесплодные земли Темная Башня – 3

шевелись, ублюдок!

Не понимая, как это ему удалось, Джейк все же прибавил скорость. Когда они только сворачивали в переулок, он еще тешил себя надеждой, что они вскоре выйдут на улицу посвободней, но теперь — с неохотой — он вынужден был признать, что этого не пройзойдет. Улочка, по которой они неслись, оказалась не просто улицей: это была замаскированная и упрепленная дорога, уводящая вглубь обиталища седовласых. Высокие, шаткие стены, подступавшие вплотную к дороге, сложены были из самых невероятных строительных материалов: остовов автомобитлей, полностью или частично расплющенных тяжеловесными глыбами из гранита и стали, которыми их придавили; мраморных колонн; фаьричных станков непонятного назначения — мутно красного цвета от ржавчины в тех местах, где они не чернели смазкой. Имелась там и какая то рыбина из хрусталя и хрома размером с небольшой самолет с единственным загадочным словом, выведенным на чешуйчатом блестящем ее боку на Высоком Слоге: «ВОСТОРГ». Потом еще — перекрещивающиеся цепи с огромными звеньями, размером, наверное, с голову Джейка, обернутые вокруг беспорядочного нагромождения разбитой мебели, которая балансировала наверху баррикады с сомнительным равновесием циркового слона, стоящего на одной ноге на крошечной стальной платформе.

Они добежали до места, где эта безумная тропа разветвлялась, и Гашер решительно повернул налево. Чуть подальше тропа разветвлялась снова: на этот раз — на три дорожки, такие узенькие и темные, что они походили больше на лазы в тоннель. Теперь Гашер свернул направо. Эта новая дорожка — проходила она между «стенами», сложенными из гниющих картонных коробок и стопок старой пожелтевшей бумаги, должно быть, остатками книг и журналов — была слишком узкой, чтобы по ней можно было бежать бок о бок. Гашер вытолкнул Джейка вперед и принялся без устали колотить его по спине, подгоняя. Вот что, наверное, чувствует теленок, когда его гонят по коридору на бойню, — подумал Джейк и поклялся себе, что если выберется отсюда живым, он никогда больше не станет есть мяса.

— Беги, моя крошка! Беги!