Стивен Кинг

Бесплодные земли Темная Башня – 3

жизни эта всегда языкастая женщина не нашлась, что сказать.

Внизу простиралась равнина, бескрайняя, разморенная золотыми лучами летнего солнца. Высокие сочные травы изумрудно зеленого цвета. Рощи деревьев с широкими кронами и прямыми стройными стволами. Сюзанна однажды видела такие деревья — в рекламном фильме какого то туристического агенства. Фильм был про Австралию.

Дорога, которой они все это время держались, огибала холм с той стороны и опять устремлялась — прямая, как будто струна — на юго восток: яркая белая линия в буйной зелени трав. Дальше на западе, в нескольких милях отсюда, мирно паслось небольшое стадо каких то крупных животных. С виду они походили на буйволов. На востоке виднелся лес, выдающийся искривленным мысом в зеленое море равнины. Эта темная полоса непролазных зарослей походила на сжатую в кулак руку, выброшенную вперед.

Сюзанна вдруг поняла, что в этом же направлении тянулись все трещины в камне и все ручьи, попадавшиеся им на пути. Все они были притоками полноводной реки, что вытекала из леса и потом тихо и плавно несла свои сонные воды под летним солнцем к восточному краю мира. Большая река, широкая. Мили, наверное, две от берега до берега.

И еще с холма был виден город.

Он лежал прямо напротив — подернутое легкой дымкой скопление башен и шпилей, возносящихся над горизонтом. Эти воздушные, чуточку нереальные, как будто призрачные бастионы могли находиться за сотню, две сотни, четыреста миль отсюда. Воздух этого мира казался невообразимо прозрачным, и определить расстояние на глаз здесь, поэтому, было трудно. Почти невозможно. Только одно знала Сюзанна наверняка: вид этих далеких, размытых в солнечном мареве башен переполнял ее тихим восторгом, и немым изумлением… и глубокой щемящей тоской по Нью Йорку. Я бы, наверное, все отдала, чтобы еще раз увидеть Манхэттен с моста Триборо, — вдруг подумалось ей.

Она сама улыбнулась нежданной мысли. Потому что Сюзанна знала, что это неправда. Правда была в другом. Теперь она ни на что уже не променяет роландов мир. Ее опьяняли его пустынные просторы и таинственная тишина. Но самое главное, здесь человек, которого она любит. Дома, в Нью Йорке — во всяком случае, в том Нью Йорке, каким он был в ее время — их союз стал бы поводом для вечных насмешек и злобного раздражения, всякий, кому не лень, любой идиот отпускал бы в их адрес оскорбительные замечания и грязные шуточки: чернокожая женщина двадцати шести лет и ее белый любовник, который на три года младше ее и имеет к тому же привычку