Говард Ф.Лавкрафт

В стенах Эрикса

Я все больше убеждаюсь в

наличии у них особого чутья на кристаллы -- в этом смысле они не уступают

самым точным нашим приборам. Никто не помнит случая, чтобы они нападали на

человека, который не имел при себе кристаллов -- не считая, конечно,

обстрелов с дальних дистанций.

Около часа пополудни сильно пущенный дротик едва не сбил шлем с моей

головы, в первую секунду мне даже показалось, что повреждена одна из

кислородных трубок. Хитрые твари подкрадывались абсолютно бесшумно и

благодаря своей окраске были неразличимы на фоне джунглей, но, резко

крутнувшись на каблуках и целясь по шевелящимся растениям, я все же достал

троих из лучевого пистолета. Один из убитых оказался ростом в добрые восемь

футов, с головой, чем-то напоминающей морду тапира. Двое других особей были

обычного семифутового роста. Они всегда нападают группами, стараясь взять

верх числом, -- один полк солдат с лучевым оружием мог бы преподать хороший

урок несметной орде таких горе-вояк. Удивительно, как они вообще сумели

стать господствующим видом на планете. Впрочем, здесь нет каких-либо иных

живых существ, превышающих по уровню развития змеевидных акманов и скорахов

или летающих туканов с другого континента -- если, конечно, в пещерах

Дионейского плато не скрывается что-нибудь, пока еще неизвестное науке.

Около двух часов дня стрелка детектора сместилась к западу, показывая

наличие отдельных кристаллов впереди и справа по курсу. Это подтверждало

сообщение Андерсона, и я уверенно повернул в ту сторону. Идти стало труднее,

местность теперь поднималась в гору и кишела различными мелкими гадами и

побегами плотоядных растений. Мне то и дело приходилось разрубать ножом

угратов или давить ботинками скорахов; мой кожаный комбинезон был весь в

пятнах от разбивавшихся о него с налету крупных насекомообразных дарохов.

Солнечный свет едва пробивался сквозь поднимавшуюся от земли дымку, слякоть

не просыхала; с каждым шагом я погружался в нее на пять или шесть дюймов,

вытаскивая ноги с гулким чавкающим звуком. Натуральная кожа моего

комбинезона -- не самый подходящий материал для этого климата. Обычная

ткань, разумеется, еще хуже -- она бы здесь просто сгнила; но тонкая прочная

ткань из металлических волокон (наподобие специального свитка для записей,

болтавшегося в герметической кассете у меня на поясе) пришлась бы куда более

кстати.

Приблизительно в половине четвертого я остановился пообедать -- если,

конечно, пропихивание пищевых таблеток через щель в маске можно назвать

обедом. Продолжив путь, я очень скоро обратил внимание на разительную

перемену в окружающем пейзаже -- со всех сторон ко мне подступали огромные

ядовито-яркие цветы, которые непрерывно меняли свою окраску, исчезая и вновь

проступая в невообразимой радужной круговерти оттенков и полутонов.

Очертания предметов то расплывались, то становились отчетливо резкими,

ритмически мерцая в странном согласии с медленно танцующими здесь и там

пятнами света. Казалось, сама атмосферная температура колеблется в том же

устойчивом однообразном ритме.

Постепенно все вокруг было охвачено размеренной мощной пульсацией,

заполнявшей собой каждую точку пространства и проходившей через каждую

клетку моего тела и мозга. Я почти полностью утратил чувство равновесия и

едва мог держаться на ногах; попытка избавиться от наваждения, плотно

зажмурив глаза и закрыв ладонями уши, не привела ни к чему. Однако сознание

мое оставалось достаточно ясным, и несколько минут спустя я сообразил, что

именно произошло.

Я встретился с одним из тех удивительных, вызывающих миражи растений, о

которых ходит немало историй в среде изыскателей. Андерсон предупреждал меня

об этой опасности, он же дал мне точное описание растения -- ворсистый

стебель, остроконечные листьяь испещренные крапинками цветы, чьи эфирные

выделения как раз и являются причиной галлюцинаций, свободно проникая сквозь

любую из существующих защитных масок.

Вспомнив о том, что случилось с Бэйли, когда три года тому назад он

попал в сходную ситуацию, я в первый момент поддался панике и начал

бесцельно и беспорядочно метаться в этом сумбурном калейдоскопическом мире,

созданном испарениями зловещих цветов. Но вскоре, взяв себя в руки, я понял,

что единственным выходом для меня было движение в сторону, противоположную