Платон

Ф е д о н

и Кебет с ним согласились и

признали, что каждая из идей существует и что вещи в силу причастности к

ним получают их имена, после этого Сократ спросил:

- Если так, то, говоря, что Симмий больше Сократа и меньше Федона,

ты утверждаешь, что в Симмий есть и большое и малое само по себе разом.

Верно?

- Верно.

- Но ты, конечно, согласен со мною, что выражение 'Симмий выше

Сократа' полностью истине не соответствует? Ведь Симмий выше не

потому, что он Симмий, не по природе своей, но через то большое,

которое в нём есть. И выше Сократа он не потому, что Сократ - это

Сократ, а потому, что Сократ причастен малому - сравнительно с

большим, которому причастен Симмий.

- Правильно.

- И ниже Федона он не потому, что Федон - это Федон, а потому, что

причастен малому сравнительно с большим, которому причастен Федон?

- Да, это так.

- Выходит, что Симмия можно называть разом и маленьким, и большим

по сравнению с двумя другими: рядом с великостью одного он ставит свою

малость, а над малостью второго воздвигает собственную великость.

Тут Сократ улыбнулся и заметил:

- Видно, я сейчас заговорю как по писаному. Но как бы там ни

было, а говорю я, сдается мне, дело.

Кебет подтвердил.

- Цель же моя в том, - продолжал Сократ, - чтобы ты разделил мой

взгляд. Мне кажется, не только большое никогда не согласится быть

одновременно и большим и малым, но и большое в нас никогда на до-

пустит и не примет малого, не пожелает оказаться меньше другого. Но в

таком случае одно из двух: либо большое отступает и бежит, когда

приблизится его противник - малое, либо гибнет, когда противник

подойдет вплотную. Ведь, оставаясь на месте и принявши малое, оно

сделается иным, чем было раньше, а именно этого оно и не хочет. Вот,

например, я принял и допустил малое, но остаюсь самим собою - я

прежний Сократ, маленький, тогда как то, большое, не смеет быть малым,

будучи большим. Так же точно и малое в нас никогда не согласится стать

или же быть большим, и вообще ни одна из противоположностей,

оставаясь тем, что она есть, не хочет ни превращаться в другую

противоположность, ни быть ею, но либо удаляется, либо при этом

изменении гибнет.

- Да, - сказал Кебет, - мне кажется, что именно так оно и есть.

Услыхав это, кто-то из присутствовавших - я уже не помню точно кто - сказал:

- Ради богов, да ведь мы раньше сошлись и согласились как раз на

обратном тому, что говорим сейчас! Разве мы не согласились, что из

меньшего возникает большее, а из большего меньшее и что вообще таково

происхождение противоположностей - из противоположного? А теперь,

сколько я понимаю, мы утверждаем, что так никогда не бывает!

Сократ обернулся, выслушал и ответил так:

- Ты смело напомнил! Но ты не понял разницы между тем, что

говорится теперь и говорилось тогда. Тогда мы говорили, что из

противоположной вещи рождается противоположная вещь, а теперь - что

сама противоположность никогда не перерождается в собственную

противоположность ни в нас, ни в природе. Тогда, друг, мы говорили о

вещах, несущих в себе противоположное, называя их именами этих

противоположностей, а теперь о самих противоположностях, присутствие

которых дает имена вещам: это они, утверждаем мы теперь, никогда не

соглашаются возникнуть одна из другой.

Тут он взглянул на Кебета и прибавил:

- Может быть, и тебя, Кебет, смутило что-нибудь из того, что высказал

- Нет, - отвечал Кебет, - нисколько. Но я не стану отрицать, что многое

смущает и меня.

- Значит, мы согласимся без всяких оговорок, что противоположность

никогда не будет противоположна самой себе?

- Да, без малейших оговорок.

- Теперь взгляни, согласишься ли ты со мною еще вот в каком вопросе.

Ты ведь называешь что-либо холодным или горячим?

- Называю.

- И это то же самое, что сказать 'снег' и 'огонь'?

- Нет, конечно, клянусь Зевсом!

- Значит, горячее - это иное, чем огонь, и холодное - иное, чем снег?

- Да.

- Но ты, видимо, понимаешь, что никогда снег (как мы сейчас только

говорили), приняв горячее, уже не будет тем, чем был прежде, - снегом, и

вместе с тем горячим: когда горячее приблизится, он либо отступит перед

ним, либо погибнет.

- Совершенно верно.

- Равным образом ты, видимо, понимаешь, что огонь, когда

приближается холодное, либо сходит с его пути, либо же гибнет: он и не

хочет и не в силах, принявши холод, быть тем, чем был прежде, - огнем, и,

вместе, холодным.

- Да, это так.

- Значит, в иных из подобных случаев бывает, что одно и то же