Платон

Ф е д о н

Какой опасности? - спросил я.

- Чтобы нам не сделаться ненавистниками всякого слова, как иные

становятся человеконенавистниками, ибо нет большей беды, чем

ненависть к слову. Рождается она таким же точно образом, как

человеконенавистничество. А им мы проникаемся, если сперва горячо и

без всякого разбора доверяем кому-нибудь и считаем его человеком

совершенно честным, здравым и надежным, но в скором времени

обнаруживаем, что он неверный, ненадежный и еще того хуже. Кто

испытает это неоднократно, и в особенности по вине тех, кого считал

самыми близкими друзьями, тот в конце концов от частых обид ненавидит

уже всех подряд и ни в ком не видит ничего здравого и честного. Тебе,

верно, случалось замечать, как это бывает.

- Конечно, случалось, - сказал я.

- Но разве это не срам? - продолжал Сократ. - Разве не ясно, что мы

приступаем к людям, не владея искусством их распознавать? Ведь кто

владеет этим искусством по-настоящему, тот рассудит, что и очень хороших

и очень плохих людей немного, а посредственных - без числа.

- Как это? - спросил я.

- Так же точно, как очень маленьких и очень больших. Что встретишь

реже, чем очень большого или очень маленького человека или собаку и так

далее? Или что-нибудь очень быстрое или медленное, безобразное или

прекрасное, белое или черное? Разве ты не замечал, что во всех таких

случаях крайности редки и немногочисленны, зато середина заполнена в

изобилии?

- Конечно, замечал, - сказал я.

- И если бы устроить состязание в испорченно-

сти, то и первейших негодяев оказалось бы совсем немного, не так ли?

- Похоже, что так, - сказал я.

- Вот именно, - подтвердил он. - Но не в этом сходство между

рассуждениями и людьми - я сейчас

просто следовал за тобою, куда ты вел, - а в том, что

иногда мы поверим доказательству и признаем его

истинным (хотя сами искусством рассуждать не вла-

деем), а малое время спустя решим, что оно ложно, -

когда по заслугам, а когда и незаслуженно, и так не

раз и не два. Особенно, как ты знаешь, это бывает с теми,

кто любит отыскивать доводы и за и против чего бы то

ни было: в конце концов они начинают думать, будто

стали мудрее всех на свете и одни только постигли, что

нет ничего здравого и надежного ни среди вещей, ни

среди суждений, но что всё решительно испытывает

приливы и отливы, точно воды Еврипа, и ни на миг не

остается на месте.

- Да, все, что ты сказал, - чистая правда.

- А когда так, Федон, было бы печально, если бы, узнав истинное,

надежное и доступное для понимания доказательство, а затем

встретившись с доказательствами такого рода, что иной раз они

представляются истинными, а иной раз ложными, мы стали бы винить не

себя самих и не свою неискусность, но от досады охотно свалили бы

собственную вину на доказательства и впредь, до конца дней упорно

ненавидели бы и поносили рассуждения, лишив себя истинного знания

бытия.

- Да, клянусь Зевсом, - сказал я, - это было бы очень печально.

- Итак, - продолжал он, - прежде всего охраним себя от этой

опасности и не будем допускать мысли, будто в рассуждениях вообще нет

ничего здравого, скорее будем считать, что это мы сами еще недостаточно

здравы и надо мужественно искать полного здравомыслия: тебе и

остальным - ради всей вашей дальнейшей жизни, мне же - ради одной

только смерти. Сейчас обстоятельства складываются так, что я рискую

показаться вам не философом, а завзятым спорщиком, а это уже свойство

полных невежд. Они, если возникает разногласие, не заботятся о том, как

обстоит дело в действительности; как бы внушить присутствующим свое

мнение - вот что у них на уме. В нынешних обстоятельствах, мне кажется,

я отличаюсь от них лишь тем, что не присутствующих стремлюсь убедить

в правоте моих слов - разве что между прочим, - но самого себя, чтобы

убедиться до конца. Вот мой расчет, дорогой друг, и погляди, какой

своекорыстный расчет: если то, что я утверждаю, окажется истиной,

хорошо, что я держусь такого убеждения, а если для умершего нет уже

ничего, я хотя бы не буду докучать присутствующим своими жалобами в

эти предсмертные часы, и, наконец, глупая моя выдумка тоже не

сохранится среди живых - это было бы неладно, - но вскоре погибнет.

Вот как я изготовился, Симмий и Кебет, чтобы приступить к

доказательству. А вы послушайтесь меня и поменьше думайте о Сократе,

но главным образом - об истине; и если решите, что я говорю верно, согла-

шайтесь, а если нет - возражайте, как только сможете. А не то смотрите - я