Карлос Кастанеда

Сила безмолвия (Часть 1)

Я резко прижался к краю дороги. И правда, впервые в жизни у меня было

ясное знание дуализма во мне, как-будто внутри меня находились две

совершенно отдельные части. Одна была очень старой, спокойной и

безразличной. Она была тяжелой, темной и связанной с чем-то еще. Эта часть

во мне не волновалась ни о чем, потому что она была одинакова со всем

остальным. Она пользовалась всем без ожиданий. Другая часть была светлой,

новой, пушистой и возбужденной. Она была нервной и быстрой. Она

волновалась о себе, так как была ненадежной и не пользовалась ничем,

просто потому, что не обладала способностью связывать себя с чем-либо. Она

была одинока и уязвима, располагалась на поверхности. Это была часть, из

которой я смотрел на мир.

Я преднамеренно осмотрелся из этой части. Куда бы я не посмотрел,

везде были обширные возделанные земли. И эта ненадежная, пушистая и

обеспокоенная часть меня была схвачена между гордостью за трудолюбие

человека и грустью от зрелища великолепной древней сонорской пустыни,

переходившей в опрятную картину пашни и культивированных растений.

Старая, темная, тяжелая часть меня ни о чем не волновалась. И эти две

части вступили в спор. Пушистая часть хотела взволновать тяжелую часть, а

та, наоборот, хотела остановить волнение легкой части и научить ее

пользоваться и наслаждаться.

- Почему ты остановился? - спросил дон Хуан.

Его голос вызвал реакцию, но было бы неточным сказать, что это я

прореагировал. Звук его голоса, казалось, укреплял пушистую часть, и

внезапно я узнал самого себя.

Я описал дон Хуану осознание своего дуализма. Как только он начал

объяснять это в терминах позиции точки сборки, я потерял свою твердость.

Пушистая часть стала такой же пушистой, какой была в тот миг, когда я

заметил мою двойственность, и я вновь знал все, что мне объяснял дон Хуан.

Он говорил, что, когда точка сборки движется и достигает места

отсутствия жалости, позиции рациональности и здравого смысла ослабевают.

Ощущение, которое я имел о старой, темной, молчаливой стороне, было

взглядом того, что предшествовало разуму.

- Я точно знал, о чем ты говорил, - сказал я ему, - я знаю огромное

количество вещей, но не могу высказать то, что знаю. Я не знаю, как

начать.

- Я уже упоминал тебе об этом, - объяснил он. - то, что ты переживал

и называл дуализмом, является взглядом из другой позиции твоей точки

сборки. Из этой позиции ты смог почувствовать древнюю сторону человека. А

то, что знает древняя сторона человека, называется безмолвным знанием.

Именно это знание ты и не можешь выразить.

- А почему не могу? - спросил я.

- Потому что, чтобы выразить его, тебе необходимо владеть и

пользоваться непомерным количеством энергии, - ответил он. - в данный

момент ты еще не накопил ее.

- Безмолвное знание есть у каждого из нас, - продолжал он. - это

полнейшее мастерство, полнейшее знание обо всем. Но это еще не значит, что

нельзя говорить о том, что знаешь.

- Маги верят, что когда человек осознает то, что он знает, и хочет

быть сознательным к тому, что он знает, он теряет из поля зрения то, что

он знал. Это безмолвное знание, которое ты не в силах описать, конечно же,

является 'намерением', духом, абстрактным. Ошибка человека в том, что он

хочет знать его прямо, так, как он знает повседневную жизнь. И чем больше

он того хочет, тем более эфемерным становится знание.

- Ты простыми словами скажи, что это значит? - попросил я.

- Это значит, что человек отказывается от безмолвного знания ради

мира разума, - ответил он. - чем больше он цепляется за мир разума, тем

более эфемерным становится 'намерение'.

Я завел машину, и мы двинулись в полном молчании. Дон Хуан больше не

показывал мне дорогу и не объяснял, как надо ехать - что он часто делал,

стараясь раздразнить мою собственную важность. У меня не было ясного

представления о том, куда надо ехать, но что-то внутри меня знало и это. Я

позволил этой части взять руководство на себя.

Поздним вечером мы подъехали к большому дому, который группа дон

Хуана имела в сельской местности штата Синалса в Северо-западной Мексике.

Наше путешествие, казалось, вообще не потребовало много времени. Я не мог

вспомнить подробности нашей поездки. Все, что я знал о ней, пожалуй, было

то, что мы ни о чем не говорили.