Максим Жуковец

Ясный День

её улыбки никакого внимания. Они заявляют:

— Доктор, мы проследим, чтобы больная, — здесь они выдерживают паузу, чтобы подчеркнуть, а затем продолжают — строго соблюдала ваши предписания. Мы проследим, но… Но…

— Что ещё? — спрашиваю я.

— Разрешите удвоить порцию лекарства. Пусть лопает по четыре тарелки три раза за половину дня! — выдав всё это необыкновенной скороговоркой, Арам задумывается.

Наверное, пытается разобрать только что сказанное. Другие дети смеются. Смеюсь и я…

Я смеюсь, но постепенно успокаиваюсь. Очарование превышает веселье. Я очарованно наблюдаю за смеющимися детьми.

Наблюдаю за тем, как Дулпар подходит к смеющейся Нате и теребит воротник её кофточки своими губами.

Смеющаяся девочка мотает головой и пытается освободиться от приставаний Дулпара и от держащих её за руки мальчишек, которые сами ржут, как жеребцы.

Лена, обняв Дулпара за шею и прижавшись щекой к его гриве, тоже заливисто хохочет.

Венера и Андрей пытаются стащить её со спины черного скакуна, но она сопротивляется.

Правда, её сопротивление всё больше ослабевает — она теряет силы от смеха. То же можно сказать и о её противниках.

Смех и счастье, радость и веселье забирают их силы. Счастье и радость забирают силы детей…

Окружённый радостью, овеянный детским счастьем, я неожиданно прозреваю… Я, как бы, вижу…

Слабо заметное розоватое свечение вокруг нас превращается в золотой туман… Золотой свет счастья!

Что это со мной? Что происходит?!… Почему время, как бы, замедляется?! Почему пространство кажется живым? Почему этот свет… такой?!

И сердце наполняется новым чувством. Новое чувство объемлет меня, но разве я не испытывал его раньше?

«О Боже, сколько света! Неужели ты не видишь, Максим? Свет везде! О Боже, сколько света…», — так когда-то говорила мне Лена, пытаясь описать своё понимание счастья.

Она произносила это, словно находясь в бездне глубокого экстаза, она чувствовала это… Этот свет… Свет… Что же происходит?! О Боже, какое блаженство…

Я опускаюсь на колени, потом ложусь на траву. Глаза открыты, но я ничего не вижу кроме света. Сказочное свечение, неописуемое блаженство…

«Песок окутан светом. Небо золотое. Твои волосы, твои глаза, Максим, залиты светом. Свет окружает нас. Мы утопаем в волнах этого счастья, как в океане…» — слова Лены опять приходят на память.

Это слова пятилетней давности, говоря их, девочка наверняка чувствовала то же, что и я сейчас…

О Боже, как легко… Люди!!! Слышите ли вы? Как легко, как просто всё вокруг… Сколько света… Сколько любви… Сколько блаженства…

Я лежу на траве и со стороны, скорее всего, похожу на юродивого или на полоумного.

Широкая улыбка не покидает моего лица. Глаза ничего не видят, кроме счастья. Свет и счастье вокруг… Только свет и глубокое счастье…

Согретый счастьем, я лежу, забыв о мире и жизни. Забыв о времени и пространстве…

Через какое-то мгновение я прихожу в себя. Зрение проясняется. Я снова вижу небо и облака, траву и деревья.

Вижу, как дети, перестав смеяться, заворожено смотрят на меня. Все до одного. Словно, они что-то удивительное увидели.

Лену, всё-таки, стащили с коня, и теперь она стоит возле Дулпара. Андрей держит её за руку.

Арам и Кирилл до сих пор не отпустили плечи Наты, но все они — Лена и Андрей, Арам и Кирилл, Ната, Венера, и Аня — смотрят на меня.

Удивлённо и заворожено смотрят.

Потом, освободившись от руки Андрея, Лена подходит ко мне и садится передо мною на колени. Её рука ложится на мой лоб. Девочка трепетно гладит меня по волосам.

— Что это было, Леночка? — спрашиваю я.

Она не отвечает. Она молча сидит рядом. И смотрит в мои глаза. Ласково так смотрит. Подобная ласка заметна на лицах других детей. Они не отвечают на мой вопрос. Но они знают ответ.

— Что это было? — спрашиваю я снова. Вопросительно взирая на Лену, я жду её ответа.

Упрямо и настойчиво жду. Ласковый взгляд девочки сопровождает шепот её губ:

— Розовый Свет, о котором ты спрашивал, когда увидел нашу долину… Ты спрашивал, а Кирилл ответил: «Сейчас дойдём, и увидишь».