Максим Жуковец

Ясный День

— Да, он ценный. Потому что многие добрые дяди и тёти носили его. У себя на груди. Возле золотого сердечка... — лепетала девочка, поднимаясь вслед за мной.

— Вот поэтому и забери его обратно — перебил я её, снимая талисман с шеи.

Но Лена остановила меня. Она сказала:

— Я не могу его забрать. Теперь, уже не могу. Ведь, я же подарила. От всей души...

Она была немного растерянна. Складывалось впечатление, что ребёнок не понимал, почему я не хочу брать талисман себе.

Лена могла расстроиться, а мне не хотелось, чтобы она печалилась. Я решил поискать поддержки у Олега и, беспомощно взглянув на него, попросил:

— Олег, объясни ей...

Олег выглядел весьма весёлым. Было похоже, что происходящее развлекало его. Он спросил, улыбаясь:

— Что объяснить?

— Ну, как, что? Это же, наверное, драгоценная вещь. Она ещё может понадобиться твоей дочери. Деньги всегда нужны.

— Лена — не моя. Пусть решает сама.

Девочка дёрнула меня за майку. Я взглянул вниз и увидел её светящиеся добром глаза.

— Максим, ведь я же от чистого сердца. Ведь, дарить так приятно. Так хорошо. Если мне хорошо, то нужно, чтобы и другим было хорошо. Чтобы и тебе. А тебе — всё равно не хорошо. Почему, Максим?

Её взгляд был умаляющим и светлым. И мне, вдруг, показалось, что я чего-то не понимаю. Не Лена, а я.

— Прости меня, Лена — приглушённым голосом сказал я.

— За что? — она ласково и внимательно смотрела на меня, смотрела, как будто зная, но всё же, желая услышать, за что я извиняюсь.

— За то, что мне было не хорошо. Но теперь, мне хорошо. Очень. Правда — я улыбнулся, забыв о деньгах и драгоценностях и подумав о сердце маленькой девочки. — Обещаю хранить твой подарок и никогда с ним не расставаться. Обещаю помнить о тебе и твоей доброте.

Её лицо перестало быть серьёзным. Как луч солнца, заиграла на нём радостная улыбка. Она опять принялась дергать меня за майку и просить:

— Наклонись, Максим. Наклонись.

Я присел перед ней на корточки, и она сняла с себя венок из цветов и надела его на мою голову.

— Вот теперь — всё правильно. Тебе хорошо и ты в цветах — заключила она.

Она была права. Мне было хорошо. И цветы были не только под ногами. Они лежали на голове. Они цвели в сердце...

* * *

Мы, не торопясь, шли обратно. Дорога серпантина зигзагами исчезала в зелёных зарослях. Лена опять беззаботно скакала и прыгала впереди нас.

В её руках всеми оттенкам радуги переливался букет красивых цветов. Иногда нам встречались люди, и тогда Лена брала из своего букета цветы и дарила их прохожим.

Прохожие были очарованы. Они брали из её рук цветочки и называли её кто как:

«Ах, ты мой котёночек».

«Спасибо, золотце».

«Это мне? Моя же ты красавица!»

«Ты посмотри, дорогой. Похоже, нам дарят цветы. Спасибо, солнце!» — слышал я реплики приятного удивлённых и умилённых людей.

Маленькая девочка творила с ними чудеса. Обыкновенные чудеса.

Потому что люди, получавшие от неё подарок, вдруг, сами становились тем, что дарила Лена. Они на моих глазах превращались в цветы.

Я посмотрел вокруг. Мне самому захотелось нарвать цветов и раздавать их людям. Но нас окружала густая роща деревьев, в тени которых не было того, что я искал. Я догнал Лену и сказал:

— Дай и мне чуть-чуть.

Она, улыбаясь, удивлённо смотрела, а потом, очевидно поняв мои намерения, отделила от своего букета добрую половину и передала её мне. И я сказал:

— Чур, следующие мои. А твои — за ними, ладно?

— Ладно — звонко ответила девочка.

И я с большим усердием принялся высматривать на дороге очередную «жертву». «Жертва» долго не шла.

Но вот я заметил, как из-за поворота, образованного песчаным серпантином и стеной густых зарослей деревьев появились три фигуры.

Три человека медленно брели, сокращая расстояние между собой и желающим подарить цветы.

«Что они скажут, когда я предложу им цветы?» — подумал я, позволив смущению овладеть рассудком. Я был смущён и стеснялся.

Стеснение и что-то, вроде робости, сковывали меня и мои действия, заставляя волноваться.