Карлос Кастанеда

Огонь изнутри 1984г

глазами, то увидишь ее, как

очень темное пятно на фоне зеленого кустарника.

Я изо всех сил стремился увидеть темное пятно, но не мог его

рассмотреть.

- Почему бы тебе не прогуляться туда, - предложил дон Хуан.

Я почувствовал головокружение и боль в животе. Дон Хуан принуждал

меня движением своей руки идти вверх, но я не решался двинуться. Наконец

Хенаро взял меня за руку, и мы оба полезли вверх по холму. Когда мы

добрались туда, я понял, что дон Хуан забрался вместе с нами. Мы все трое

достигли вершины одновременно.

Дон Хуан очень спокойно начал говорить с Хенаро. Он спросил, помнит

ли тот все многочисленные случаи, когда нагваль Хулиан был на грани того,

чтобы задушить их обоих насмерть, поскольку они потакали своему страху.

Хенаро повернулся ко мне и заверил, что нагваль Хулиан был

безжалостным учителем. Он и его учитель, нагваль Элиас, который тогда был

еще в мире, обычно двигали чью-либо точку сборки за критические пределы и

заставляли его выбираться оттуда самостоятельно.

- Я однажды уже говорил тебе, что нагваль Хулиан рекомендовал нам не

тратить попусту свою половую энергию, - продолжал Хенаро. - под этим он

подразумевал, что для сдвига точки сборки мы нуждаемся в энергии. Если ее

нет у тебя, то удар нагваля - это не удар свободы, а удар смерти.

- Без достаточной энергии, - сказал дон Хуан. - сила настройки

раздавливает. Ты должен иметь энергию, чтобы выдержать давление энергии

настройки, которая никогда не происходит при обычных обстоятельствах.

Хенаро сказал, что нагваль Хулиан был вдохновенным учителем. Он

всегда находил пути для обучения, которые позволяли ему в то же время

позабавить себя. Один из его любимых педагогических приемов состоял в том,

чтобы застать кого-либо однажды или два раза в нормальном состоянии

сознания врасплох и сдвинуть точку сборки. С этого момента все, что ему

нужно было сделать, чтобы иметь его нераздельное внимание, так лишь

пригрозить ему неожиданным ударом нагваля.

Нагваль Хулиан действительно был незабываемым человеком, - сказал дон

Хуан. - у него были большие связи с людьми. Он мог сделать нам худшую вещь

в мире, но сделанная им, она была бы великой. Если бы то же самое совершил

кто-либо другой, то получилось бы грубо и мерзко.

Нагваль Элиас, с другой стороны, не имел соприкосновений, но он был

великим учителем, действительно великим.

- Нагваль Элиас был очень похож на нагваля Хуана Матуса, - сказал

Хенаро. - они очень подходили друг другу, и нагваль Элиас обучал его

всему, даже не повышая голоса и не разыгрывая с ним трюков.

- Но нагваль Хулиан был совершенно другим, - продолжал Хенаро,

дружески толкнув меня. - я сказал бы, что он ревниво хранил на своей левой

стороне некие тайны, совсем как ты. Не так ли, дон Хуан? - обратился он к

дону Хуану.

Дон Хуан не ответил, но кивнул утвердительно. Казалось, что он

сдерживается, чтобы не рассмеяться.

- У него была игровая натура, - сказал дон Хуан, и они оба

захохотали.

Тот факт, что они, очевидно, намекали на что-то, что знали только

они, заставил меня почувствовать еще большую тревогу.

Дон Хуан сказал, как само собой разумеющееся, что они говорят о

странной колдовской методике, которой нагваль Хулиан обучился в процессе

своей жизни.

Хенаро добавил, что у нагваля Хулиана был уникальный учитель, кроме

нагваля Элиаса: учитель, который был чрезвычайно похож на него, и научил

его новым комплексным путям сдвига точки сборки. В результате этого

нагваль Хулиан был чрезвычайно эксцентричным в своем поведении.

- Кто же был тот учитель, дон Хуан? - спросил я.

Дон Хуан и Хенаро переглянулись и захихикали, как два школьника.

- На это очень трудно ответить, - сказал дон Хуан. - все, что я могу

сказать, это то, что он был учителем, который отклонил путь нашей линии.

Он научил нас многому хорошему и плохому, но из худшего он научил нас

тому, что делали древние видящие, так что некоторые из нас поймались.

Нагваль Хулиан был одним из них, а также ла Каталина. Но мы надеемся, что

ты не последуешь за ними.

Я тотчас начал протестовать. Дон Хуан прервал меня. Он сказал, что я

не знаю, против чего протестую. По мере того, как дон Хуан говорил, я

ужасно разозлился на них обоих. Я взбесился, кричал на них самым громким

голосом. Моя реакция была такой для меня неожиданной, что даже напугала:

казалось, будто я - это кто-то другой. Я остолбенело посмотрел на них в

ожидании помощи. Хенаро положил свои руки на плечи дону Хуану так, как

если бы он нуждался в поддержке. Оба они падали со смеху.