Говард Ф.Лавкрафт

Запертая комната

соорудил на берегу реки и в который

побросал много других ненужных ему вещей, обнаруженных при осмотре дома.

Пока пламя пожирало свою добычу, он стоял рядом и подправлял костер палкой,

опасаясь того, что от резкого порыва ветра может ненароком вылететь

какая-нибудь искра, которая перекинется на, окружающую траву - в столь

необычно засушливое лето это могло обернуться весьма тяжкими последствиями.

Ему всегда нравился специфический аромат костра, а сейчас тем более,

поскольку он перебивал доносившийся со стороны реки запах какой-то

мертвечины - скорее всего, это были полуразложившиеся останки крупной

рыбины, припасенной впрок каким-то животным вроде выдры.

Стоя рядом с костром, он машинально скользил взглядом по старому дому

Уотелеев и с тоской думал о том, что и в самом деле стоит снести эту

мельницу, тем более, что несколько стекол разбитою им окна в комнате тети

Сари, а также часть сломанной рамы вывалились наружу, и сейчас их осколки

лежали разбросанными на лопастях мельничного колеса.

Начало смеркаться, Огонь к тому же стал постепенно угасать, а потому

можно было уходить, не опасаясь пожара. Вернувшись в дом, он проглотил свой

бесхитростный ужин и почувствовал, что уже немало перечитал за сегодняшний

день всякой всячины, а потому отказался от задуманных было поисков тех самых

записей деда, о которых упоминал дядя Зэбулон Уотелей. Вместо этого он

прошел на веранду, чтобы полюбоваться сгущающимися сумерками, в которых

отчетливо слышалось все более усиливающееся пение лягушек и козодоев.

Довольно скоро он с особой отчетливостью почувствовал навалившуюся на него

усталость и решил пораньше лечь спать.

Сон, однако, никак не шел. Ночь выдалась особенно душная, и в воздухе

не ощущалось ни малейшего дуновения ветерка. Кроме того, даже несмотря на

заливистые лягушачьи рулады и несмолкаемое, почти демоническое неистовство

козодоев, его все более донимали странные звуки, казалось, доносившиеся

откуда-то изнутри самого дома: поскрипывания и постанывания массивного

деревянного строения, словно также готовившегося отойти ко сну; странный

шорох и шелест, как будто кто-то полуподпрыгивая - полуволочась перемещался

по доскам перекрытий - последнее Эбнер приписал крысам, которые должны были

в изобилии водиться в помещении мельницы. Звуки были какие-то приглушенные и

достигали его словно с некоторого удаления... но внезапно к ним примешался

треск дерева и звон разбиваемого стекла, которые, как показалось Эбнеру,

донеслись непосредственно из располагавшейся над ним комнаты. Создавалось

впечатление, что дом попросту разваливается на части, и сам он является

чем-то вроде катализатора окончательного разрушения старого, обветшалого

строения.

Подобная мысль даже немного позабавила его, поскольку получалось, что

таким образом он, сам того не желая, выполнял последнюю волю своего деда. С

этими мыслями он наконец погрузился в сон.

Утром Эбнера разбудил телефонный звонок, поскольку на время своего

пребывания в Данвиче он предусмотрительно подсоединил аппарат к розетке. Он

уже снял слуховую трубку висевшего на стене древнего переговорного

устройства, когда до него дошло, что сигнал шел по общему для всего поселка

проводу, а потому необязательно предназначался именно ему лично. Тем не

менее обрушившийся на него пронзительный женский голос с такой

настойчивостью разрывал окружающую тишину, что он так и не отнял трубку от

уха и продолжал слушать, неподвижно застыв на месте. - ...и знаете, что я

еще вам скажу, мисс Кори, - вчера ночью я слышала такие звуки, словно вся

земля заговорила, а ближе к полуночи раздался этот вопль... Верите ли, я и

представить себе не могла, что корова способна так орать буквально, как

свинья, когда ее режут, только гораздо ниже, разумеется. Это оказалась

корова Лети Сойер - они нашли ее сегодня утром. От туши осталось не больше

половины - все остальное сожрало это зверье... - Но вы же не думаете, мисс

Бишоп , что они снова вернулись?

Я не знаю. И молю Бога, чтобы этого не случилось. Но все происходит в

точности, как и тогда. - Они только одну корову задрали? - Только одну. О

других, вроде, ничего не слышно, Но ведь и тогда, мисс Кори, все начиналось

точно так же.

Эбнер тихо опустил трубку на рычаг и мрачно усмехнулся по поводу этого