Ричард Бах

Ничто не случайно

фермера смотаться на его тракторе в Лорэл, что в штате Айова. Оттуда я позвонил Дику Виллеттсу, и он вылетел ко мне на своем Кабе. Я снова благодарил Бога за то, что он придумал друзей.

Я возвратился к биплану и на ночь накрыл его чехлом. Запасного двигателя не было. Я мог бы приехать сюда на грузовике, взять этот двигатель с собой, чтобы отремонтировать, или же утащить отсюда на трейлере весь самолет. И в том, и в другом случае, прежде чем он снова взлетит, прошло бы время.

Маленький желтый Каб замечательно смотрелся в небе, и Дик посадил его на вершину холма с такой легкостью, словно доставил перышко на подушечную фабрику. Мы улетали, оставляя Паркс посреди поля. Я забрался в Каб, устроился на заднем сиденье, и мы, поднявшись над лугом, направились домой. Уменьшаясь в размерах, биплан выглядел всё более заброшенным и одиноким.

Весь полет продолжительностью в час я ломал голову над тем, что же означала эта неисправность двигателя, почему он заглох именно так, именно там и именно тогда. Нет такого понятия, как неудача. Всё имеет причину и таит в себе урок. Однако, подчас, вовсе не просто увидеть этот урок, и к моменту посадки в Оттамуа я всё еще не разглядел его. Только один вопрос о происшедшем с двигателем беспокоил меня: — Почему?

Единственное, что нужно было проделать, — это доставить биплан домой. Первая же буря навредила бы ему, первый же ливень убил бы его. Он не был рассчитан на погоду, уготовленную приближавшейся зимой. Я занял грузовой пикап и длинный трейлер у Мэрлина Винна, человека, продававшего самолеты Сессна в аэропорту

Оттамуа, и мы втроем — мой друг по колледжу Майк Клойд, Бетт и я — отправились на север, в путь длиной 80 миль. Нам предстояло каким-то образом разобрать самолет на части и взгромоздить их на трейлер, уложившись в пять часов, отпущенных нам до наступления темноты. Было не до развлечений. — Печальное зрелище, не правда ли? — спросил Майк, указывая на желтые хрупкие крылья, лежавшие на земле после отсоединения.

— Да-а, — я согласился только потому, что мне не хотелось говорить. Самолет, по мне, не выглядел уныло. Он превратился в кучу разбросанных по земле механических деталей. Он не был теперь ни живым, ни самим собой, ни личностью.

В ту минуту у биплана не было шансов взлететь, а он знал только жизнь, в которой летал или мог летать. Теперь он был деревом, сталью и тканью, пропитанной горючим. Груда запчастей, которые нужно погрузить в трейлер и отправить домой.

Наконец, с бипланом было проделано всё необходимое, и самое время было залезть в кабину и, вплоть до прибытия домой, управлять грузовиком. Я по-прежнему не мог постичь, зачем произошло всё это, какую важную вещь я упустил бы, не случись эта неприятность с двигателем. Мы свернули на междугородное шоссе № 80, современную скоростную трассу.

— Майк, пожалуйста, окинь глазом трейлер, взгляни, не собирается ли что-нибудь свалиться с него сейчас или позже?

— Смотрится в полном порядке, — ответил он. Мы увеличили скорость до 40 миль в час, желая сделать путь домой короче. Нам хотелось приблизить конец этой игры. При 41 миле в час трейлер принялся слегка вилять за нами, словно рыбий хвост. Я глянул в зеркало заднего вида и коснулся тормозов.

— Держись крепче, — к собственному удивлению зачем-то сказал я. На исполнение своей роли трейлеру понадобилось десять секунд; он уже не был кротким «рыбьим хвостом», но всё более резко отклонялся влево и вправо и вскоре стремительно и неистово понесся за нами, болтаясь то туда, то сюда; кит, трясущий пастью, чтобы избавиться от крючка. Покрышки визжали снова и снова, и вот пикап сильно швырнуло влево. Мы потеряли управление.

Мы втроем выглядели заинтересованными наблюдателями, сидевшими рядом друг с другом в кабине грузового пикапа, который не могли ни обуздать, ни остановить. Мы откатились в сторону, затем назад, я выглянул из левого окна, наблюдая, как трейлер столкнулся с пикапом, прижимаясь к нему до тех пор, пока мы не съехали с дороги. Я вполне мог бы дотянуться рукой до большого красного фюзеляжа и не отпускать его некоторое время, но тут мы соскользнули на полосу, поросшую травой и разделявшую нашу и встречную дороги.