Вадим ПАНОВ

Войны начинают неудачники

интерес. Блондинки и брюнетки, шатенки и рыжие, пышные красавицы и тонкие гибкие пантеры, веселые, томные, манящие, жаркие. Некоторые даже слишком жаркие, фотограф явно балансировал на грани порнографии, и Марина чуть покраснела: ее модельный опыт не простирался дальше съемок в купальнике.

- Изучаешь конкуренток? - в студию вошел Алик. - Некоторые из них в лучшей обойме: "Элит", "Рэд Старз", обложки "Космополитен" и "Вог", подиумы в Париже...

- В Париже? - недоверчиво покосилась на него Марина.

Алик вразвалку подошел к стене и ткнул пальцем в фотографию прелестной блондинки, изящно изогнувшейся на черном стуле.

- Работает с домом Версаче. Я нашел. Горжусь.

Марина внимательно всмотрелась в фотографию.

- А чем она лучше меня?

- Правильно, - захохотал Алик. - Чем? Да ничем! Когда-то и она пришла сюда, вот в этот подвал, без гроша в кармане, без прошлого, без настоящего, но с огромными, горящими глазами. Теперь у нее есть все.

Марина еще раз взглянула на блондинку, у которой было все.

- Она пахала как проклятая, - продолжал фотограф, подойдя к камере, - чуть не ночевала здесь. Меня загнала насмерть, но своего добилась. Подойди. - Марина обернулась. Вспыхнувший свет ярко осветил подиум. - Встань в центр.

Девушка подчинилась.

- Откуда ты?

- Из Сморчанска.

Жужжание камеры.

- Сморчанск, Сморчанск, - фотограф словно пробовал название на язык. - Где-то рядом с Украиной?

- Почти на границе.

Жужжание камеры. Яркий свет бил прямо в лицо, она с трудом различала белые плечи фотографа.

- Не жмурься. Сколько тебе лет?

- Восемнадцать.

Жужжание камеры.

- Поправь волосы. Девушка подняла руку.

- Медленнее, задержись так.

Жужжание камеры.

- Встань вполоборота, смотри в объектив.

Жужжание камеры.

- Расстегни блузку.

Заминка. Алик спокойно посмотрел на смущенную девушку.

- Проблемы?

- У меня под ней ничего нет.

- Я знаю, - кивнул фотограф. - Поверь, ты будешь часто слышать эту фразу, и именно тогда, когда у тебя под ней ничего не будет. Наклони голову, чуть приоткрой рот и медленно, двумя руками расстегивай пуговицы. Поняла?

Девушка кивнула.

- Сделай это.

Одеревеневшие пальцы еле справились с непослушной застежкой.

- Распахни ее шире! Жужжание камеры.

- Улыбнись!

Чуть позже, когда они сидели в креслах друг напротив друга, Алик закурил длинную черную сигарету и улыбнулся:

- Фотографии, которые мы сейчас сделали, не имеют художественной ценности. Это так, проба пера.

- Я понимаю, - тихо сказала Марина.

- Я хотел посмотреть, как ты держишься перед камерой. Ты расстроилась?

- Нет.

- У тебя грустные глаза.

- Не из-за этого.

Фотограф стряхнул пепел и внимательно посмотрел на девушку:

- А что случилось?

- Ничего.

- Я не буду лезть к тебе в душу, но знать о тебе хотя бы чуть-чуть я должен. Родители знают, где ты? - Марина молчала. - Значит, нет.

Он молча докурил сигарету и, сминая ее в пепельнице, негромко поинтересовался:

- Отец сильно пьет?

- Отчим. Да, пьет. Маму жалко, но я ей позвоню, расскажу, где я.

- Конечно. - Алик потянулся. - Где ты остановилась?

- Я не думала об этом.

- Знакомые в Москве есть? Или родственники?

- Нет.

- Ладно, что-нибудь придумаем. - Фотограф с встал. - Сейчас принесу кофе, а то неудобно получается, предложил девушке кофе и зажал, как последний поц.

Марина улыбнулась. Пока Алик хозяйничал на кухне, она успела привести в порядок одежду и окончательно успокоилась. Сейчас кругленький Алик ей почти нравился. Глазки у него, правда, масленые, но это, видимо, профессиональное. У всех немногочисленных а фотографов, с которыми ей довелось общаться, взгляд был таким же липким. Раздевающим.

Ладно, сказала себе Марина, это просто еще один шаг.

Девушка снова нашла фотографию блондинки на стене. Я тоже буду в Париже. Я пробьюсь.

- Надо пить скорее - пока горячий, - Алик неожиданно вынырнул из кухни, заставив девушку вздрогнуть.

Он осторожно поставил на столик поднос с двумя чашками кофе и тарелкой с бутербродами:

- Ешь.

- Спасибо. - Марина вернулась в кресло. - А как ее заметили?

- Кого? - Фотограф удивленно поднял брови. - Ах, ее... Это длинная история. Налегай на бутерброды, может быть, в последний раз ешь в свое удовольствие.

Кофе был очень крепким.

- Почему?