Aire Vaiolent

Алистер Кроули Завещание Магдалины Блэр

наши радости

были бы невыносимы, если б мы убедились, что они будут продолжаться,

сменяясь скукой и отвращением, усталостью и пресыщением, все дальше и

дальше. В этой нечеловеческой, сверхдьявольской преисподней присутствовала

утомительная повторяемость, один и тот же диссонанс, непрерывный визг, и

промежутки тишины не давали отдохновения, лишь страшное перетекание ужаса

через край в ожидании нового кошмара.

Часами, тянувшимися для Артура, точно вечность, продолжалась эта

стадия, пока каждая клетка, содержащая память о чем-то, была исковеркана,

быстро сгнивала и распадалась.

VIII

Бактериальное разложение, поначалу ничтожное, сменилось грубым

химическим процессом. Гнилостные газы, формирующиеся в мозгу и вновь

проникающие в него, в сознании Артура представлялись полчищами гнойников,

бесформенных и безликих - Артур еще не постиг бездну. Ползущая,

извивающаяся, окутывающая Вселенная объяла его, погрузив в неописуемую

скверну, втягивая в удушающий ужас.

Раз за разом она топила его сознание в пучине, описание которой он не

способен был мне передать; неудивительно, ведь его мучения совершенно

превосходили пределы человеческого выражения.

Муки лишь расширялись, усиливались с каждым фиалом гнева. Память

окрепла, понимание возросло, воображение стало безграничным.

Как знать, что это означало? Человеческий рассудок не может

по-настоящему воспринимать числа за пределами примерно двух десятков; он

оперирует цифрами благодаря умозаключениям, а не руководствуясь

впечатлением. Только высочайший интеллект способен отличить пятнадцать

спичек, лежащих рядом, от шестнадцати, не пересчитав их. После смерти это

ограничение полностью исчезает. В бесконечном содержании Вселенной каждая

вещь осознается отдельно. Мозг Артура стал равным тому, которым теологи

наделяют Создателя; только вот способности повелевать ему не было дано.

Беспомощность человека перед обстоятельствами возросла в нем безгранично, но

детали и целое он воспринимал без изъяна. Артур понимал, что Многое

равнозначно Единственному, без утраты или смешения концепций каждого. Он был

Богом, но Богом безнадежно проклятым; существом высшим, но ограниченным

природой вещей, и природа эта состояла исключительно из мерзости.

IX

У меня почти не оставалось сомнений, что кремация тела моего мужа

сократит процессы, которые в погребенном продолжаются до той поры, пока не

останется следов органической субстанции.

Первое прикосновение пламени породило процесс столь жестокий и

явственный, что все прошлое поблекло в его ярком свете.

Неутолимые муки боли невозможно описать; если и было какое-то

облегчение, то лишь в ликовании оттого, что это кончится.

Не просто время, но все пазухи времени, все монстры из чрева времени

подлежали уничтожению; даже эго могло уповать на свой конец.

Эго

- "червь, что не умирает", а существование - "огонь

неугасимый"*. И вот

во вселенском погребальном костре, прорве жидкой лавы, выпущенной вулканами

бесконечности, в "огненном озере" для дьявола и ангелов

его*, неужели нельзя

достичь дна? Ах! Но времени больше не было, равно как и его призрака!

Оболочка была истреблена огнем, плотские газы, объединяясь и

разъединяясь, были унесены пламенем, освобождены от органической формы.

Где был Артур?

Его мозг, его индивидуальность, его жизнь были безоговорочно

уничтожены. По частицам, именно так, Артур слился со вселенским сознанием.

И я слышала его утверждение; или, скорее, это мой перевод на английский

единственной мысли, суть которой была: "Горе".

Вещество называется духом или материей.

Дух