Говард Ф.Лавкрафт

Сны в ведьмином доме

в те ночи, когда его преследовали все эти

дьявольские видения? Сумрачные ревущие пропасти -- зеленый каменистый склон

холма -- блистающая всеми цветами радуги терраса -- притяжение неизвестных

планет -- черная спираль эфира -- черный человек -- грязный переулок и

скрипучая лестница -- старая колдунья и маленькая косматая тварь с длинными

клыками -- скопление пузырей и маленький многоугольник -- странный загар --

ранки на руке -- что-то маленькое и бесформенное в руках у старухи --

покрытые грязью ноги -- сказки и страхи суеверных иностранцев -- что все

это, наконец, означало? Насколько применимы здесь законы логики и здравого

смысла?

Ночью ни тот, ни другой не мог заснуть, но наутро они не пошли в

колледж и немного вздремнули. Настало 30-е апреля, после захода солнца

должен был начаться Шабаш, вызывавший такой панический страх у всех без

исключения местных жителей старшего поколения. Мазуревич вернулся домой

ровно в 6; по его словам, рабочие на фабрике передавали, что Вальпургиева

оргия должна состояться в овраге за пригорком Медоу-Гилль, там, где посреди

небольшой площадки, на которой почему-то не растет ни единой травинки, стоит

древний Белый камень. Некоторые даже обращались в полицию и советовали

именно в том месте и искать пропавшего Ладислаша Волейко, но никто не верил,

что полицейские хоть пальцем шевельнут. Джо настойчиво уговаривал бедного

молодого джентльмена надеть на шею крестик; чтобы успокоить доброго малого,

Джилмен так и сделал, спрятав маленькое распятие под рубашкой.

Поздно вечером оба молодых человека дремали в креслах, убаюканные

молитвами суеверного простака с первого этажа. Борясь со сном, Джилмен ни на

секунду не переставал вслушиваться в тишину, так как, сам того нс желая,

надеялся все же, что его неестественно тонкий слух поможет разобрать за

привычными скрипами старого дома другие звуки, едва различимые и такие

пугающие. С каким-то болезненным чувством он дал волю воспоминаниям о

прочитанном "Некромиконе" и "Черной книге" и вдруг поймал себя на том, что

тихонько раскачивается на месте в такт тем гнусным ритмам, что, говорят,

сопровождают самые отвратительные обряды Шабаша и происходят оттуда, где

время и пространство не существуют.

Неожиданно он понял, к чему так внимательно прислушивается -- к

сатанинским гимнам мерзкого празднества в далекой черной долине. Откуда он

так хорошо знал, что произойдет дальше? Откуда могло быть ему известно, в

какую именно минуту Нахав и ее прислужник должны внести вслед петуху и

черной жабе наполненную кровью чашу? Джилмен увидел, что Илвуд заснул, но

тщетно пытался разбудить своего товарища окриком: какая-то неведомая сила не

давала ему раскрыть рот. Он был не властен более над самимсобой. Неужели он

все-таки расписался в книге Черного человека?

Потом слабое дуновение ветра донесло какие-то новые слабые звуки,

доступные лишь его воспаленному, нечеловеческому слуху. Над дальними

дорогами, полями и холмами летели эти звуки, преодолевая многие мили, но

Джилмен сразу узнал их. То разжигали костры, и танцоры становились в круг.

Как не отправиться туда?.. Но что же за сила завладела им? Увлечение

математикой -- древние предания -- старуха Кеция -- Бурый Дженкин... И тут

он увидел, что в стене, недалеко от его кушетки, появилось новое отверстие.

И гимны, доносившиеся издалека, и молитвы Джо Мазуревича на первом этаже

перекрывал теперь другой звук: кто-то мерзко и настырно скребся за дощатой

стеной. Лишь бы не погасла электрическая лампочка, успел подумать Джилмен. В

эту минуту из отверстия в стене показалась зубастая бородатая мордочка (то

была жуткая, издевательская копия лица старухи Кеции, понял, наконец,

юноша), и тут же кто-то чуть слышно, неуверенно толкнулся в дверь.

Перед глазами возникла визжащая сумрачная пропасть, и Джилмен

почувствовал, что силы оставляют его по мере того, как вокруг смыкаются

бесформенные переливающиеся пузыри. Впереди несся маленький многоугольник со

сторонами, сменяющимися, будто стеклышки в калейдоскопе; бурлящую пустоту

вокруг пронизывали все быстрее следовавшие друг за другом и все повышавшиеся

звуки -- они составляли какую-то неясную мелодию, стремившуюся, казалось,

разрешиться некоей неописуемой и невыносимой кульминацией. Похоже, Джилмен