Говард Ф.Лавкрафт

Врата серебряного ключа

Путь не тот, уже известный дальний путь, а другой, уводящий из-под

власти времени в иную протяженность Земли и, в свою очередь, ведущий к

Последней Пустоте за пределами всех земель, планет и вселенных.

Он должен был следовать за Проводником страшным Проводником, обитавшим

на земле миллионы лет назад, задолго до появления первых людей, животных и

растений, когда по влажной, окутанной парами планете бродили смутные,

забытые тени. Они воздвигли удивительные города, на развалинах которых

впоследствии ползали первые млекопитающие. Картер помнил, что в ужасном

Necronomicone звучали глухие предостережения против этого Проводника.

Горе ждет тех, кто осмелится заглянуть за Завесу, писал безумный араб и

выбрать Его в Провожатые. Благоразумие должно остановить их, ибо в Книге

Тота сказано о страшной силе Его взгляда. Ушедшим вслед за Ним не суждено

вернуться, ведь в бескрайних просторах витают призраки тьмы, порабощающие

Дух. Мерзостный ночной страж попирает Извечный знак. Даже твари, что

стерегут тайные врата у всех погребальниц и питаются злаками могил ничто в

сравнении с Ним, охраняющим Путь. Он способен стремительно пронестись по

всем мирам и швырнуть любого в Бездну, где того поглотят безымянные силы.

Ибо он Умр ат-Тавил, древнейший на свете и его имя дословно означает

продолжатель жизни .

Память и воображение формировали неясные видения с зыбкими контурами

посреди бурлящего Хаоса. Картер знал, что они полностью зависят от его

памяти и воображения и в то же время чувствовал, что его сознание еще не

пробудилось к жизни и эти видения реально существуют в окружающем его

бескрайнем, неизмеренном и невыразимом мире, как будто он, этот новый мир

пытался обозначить себя с помощью символов и заговорить с ним на понятном

земному мышлению языке. Ведь наш разум просто неспособен охватить всю ширь

открывшегося пространства, существующего вне времени и известных нам

измерений.

Перед Картером проплывали пышные купы облаков, чьи очертания отдаленно

напоминали о земле, какой она была миллионы лет назад, когда по ее

фантастическим просторам передвигались чудовищные твари. Нормальный человек

не увидит подобного даже во сне. На ней росли небывалые деревья и цветы,

высились огромные скалы и горы, а здания ничем не походили на дома,

выстроенные людьми. Он видел подводные города со странными обитателями и

башни в колоссальных пустынях, над которыми пролетали шары, цилиндры и

неведомые крылатые существа, словно выстреленные из необъятного пространства

и вновь возвратившиеся в него. Картер старался поточнее запомнить их, хотя

они не были связаны ни с ним, ни друг с другом. Да и сам он лишился

устойчивого облика и положения, и только потрясенный видениями разум

подсказывал ему, какими могут быть его облик и положение.

Прежде он мечтал отыскать чудесную страну своих детских снов, в которой

галеоны плыли по реке Укранос мимо Франа с золотыми шпилями, а караваны

слонов пробирались по благовонным джунглям Кледа, где луна освещала

погруженные в вечную дрему заброшенные светлые дворцы. Но теперь Картер не

сознавал, к какой цели должен стремиться. Его обуревали дерзкие,

кощунственные мысли, и он знал, что сможет без страха обратиться к

всесильному и чудовищному Проводнику.

Зыбкие образы уже не мелькали перед его мысленным взором. Они замедлили

движение и понемногу начали обретать некую устойчивость. Он увидел каменные

пьедесталы, украшенные резными узорами, и расставленные вопреки законам

геометрии. С неба струились потоки света и у него не нашлось слов, чтобы

описать их оттенки. Этот необычайный свет словно играл над полукружием

пьедесталов, покрытых вязью иероглифов. Ему показалось, что по форме они

близки к восьмиугольникам, и на них восседали фигуры в плотных одеяниях.

Еще одна фигура парила вверх под смутно различимой поверхностью. В их

изменчивых контурах угадывалось отдаленное сходство с формами, то ли

предшествовавшими человеческим, то ли параллельными им, хотя они были чуть

ли не вдвое выше ростом среднего земного мужчины. Все они и сидевшие на

пьедесталах и паривший над ними были укутаны в одеяния нейтральных тонов.

Картер не заметил у них даже прорезей для глаз. Но, возможно, им не