Э. Баркер

Письма живого усопшего или послания с того света.

своей ладьи на

вздымающееся море возрождения!

Но вы можете подумать, если мое настроение отражается в

вас, что я впал во второе детство? Так оно и есть — мое второе

детство в так называемое невидимой области.

Когда во время моего странствования с Прекрасным Существом мои

глаза утомились от всей красоты, которую я видел, я был приведен

моим очаровательным товарищем к таким сценам земли, которые будь я

в одиночестве — вызвали бы во мне большую грусть. Но нельзя быть

грустным, когда вблизи от вас Прекрасное Существо. В этом его очарование;

быть в его присутствии — значит вкушать радости бессмертной

жизни.

Мы смотрели вместе на ночной разгул в том месте, которое вы на

земле называете вертепом порока. Был ли я возмущен? Нисколько. Я

наблюдал за потехами этих крошечных человеческих существ, как ученый

наблюдает за движением бактерий в капле воды. Мне казалось, что

я смотрю на все это с точки зрения звезд. Я не решился сказать: с

точки зрения Бога, для которого большое и малое одно и то же; сравнение

со звездами вернее, ибо, как можем мы судить о том, как видит

Бог, — если только мы не подразумеваем под этим Бога внутри нас самих?

Вы, читающие эти строки, когда вы перейдете сюда, вы будете

многому удивляться. Малые вещи покажутся для вас большими, а

большие — малыми, и все разместится на своем месте в картине

бесконечного плана, в котором и ваши затруднения и все ваши мучения

окажутся подробностями, неизбежными и прекрасными. Эта мысль

возникла во мне, когда я странствовал от неба к земле, от красоты

к безобразию, с моим лучезарным товарищем.

Если бы я только мог найти слова, чтобы передать вам влияние

Прекрасного Существа! Оно не похоже ни на что остальное во всей

вселенной. Оно обманчиво, как лунный свет, и более нежно, чем нежность

матери. Оно прекраснее самого прекрасного цветка, и в то же

время может смотреть с улыбкой на безобразие. Оно чище, чем дыхание

Океана, и в то же время не испытывает никакого ужаса перед нечистотой.

Оно безыскусственно, как малое дитя, и в то же время мудрее

древних богов; настоящее чудо противоречий, причудливый странник

небес, любимец невидимых миров.

Письмо 42

ИГРА В "ВЕРИШЬ — НЕ ВЕРИШЬ"

Однажды я встретил человека в театральном костюме, который

объявил мне, что он Шекспир. Теперь я уже привык к таким заявлениям,

и они не удивляют меня, как удивляли семь — восемь месяцев тому

назад (да, я все еще держу счет вашим месяцам, имея для того особую

цель). Я спросил этого человека, какого рода доказательства может

он привести для подтверждения своей претензии? На это он мне ответил,

что претензия его не требует никакого доказательства.

— Этот номер со мной не пройдет, — сказал я, — ведь я старый

законовед!

На это он засмеялся и спросил:

— Но почему бы и вам не присоединиться к игре?

Я рассказываю вам эту довольно бессмысленную историю потому,

что она иллюстрирует интересную сторону здешней жизни.

Несколько раньше, одна вновь перешедшая сюда леди, увидев меня

одетым в римскую тогу, подумала, что я Цезарь; я сказал ей тогда,

что все мы здесь актеры. Я подразумевал, что мы, подобно детям,

"переодеваемся", когда хотим подействовать на свое собственное воображение,

или когда хотим оживить какую-нибудь сцену из прошлого.

Это разыгрывание роли бывает обыкновенно вполне невинно, хотя иногда

самая легкость, с которой это делается, приносит с собой соблазн

к обману, в особенности, когда дело касается земных людей. Вы догадываетесь,

о чем я хочу сказать. Жгучие духи, на которых так часто

жалуются посетители спиритических сеансов, принадлежат зачастую к

этим астральным актерам, которые нередко гордятся тонкостью своей

игры.

А потому не будьте слишком уверены, что дух, выдающий себя за

вашего покойного дедушку, есть и в самом деле эта уважаемая особа.

Он может оказаться просто актером, играющим свою роль для своего и

вашего развлечения.

Как же различить такую игру? — спросите вы. На это трудно ответить.

Я бы сказал, что самое верное доказательство — в собственном

глубоком и неэмоциональном убеждении, что перед вами находится

подлинный дух. Есть какой-то инстинкт в человеческом сердце, который

никогда не обманет нас, если мы без страха и без предубеждения

будем поддаваться его решению. Как часто в мирских делах мы действовали

вопреки этому внутреннему указателю и оказывались на неверной

дороге!

Если у вас будет инстинктивное чувство, что этот невидимый и

даже видимый дух не то, за что он себя выдает, лучше прекратить