Феано

Море Ницше

не дорос. -

Тогда Она захохотала... дьяволенком...

И этот дикий смех мне душу разрывал,

Терзая сердце и все внутренности тела.

В последний раз Она сказала:

- Ох, не дело...

Плоды созрели на тебе, но ты не встал!

И не созрел еще для них, о, Заратустра,

Дозреть иди опять в свое уединенье...-

И засмеялась снова, только в удаленье...

И, вдруг... двойною Тишиною стало пусто...

Я на земле лежал, а пот катился градом,

И вот поэтому иду я вновь туда,

По повеленью Тишины, дабы она

Опять командовала мною, как парадом.

Друзья мои! Я, самый скрытный их людей,

Сказал вам все, что было вечером со мною.

Весь разговор с моей царицей Тишиною.

Но... разве скуп я, уходящий в мир теней...

И вновь покинул он друзей глубокой ночью,

Но, я была с ним, и все видела воочью...

Пророк! Ты знал, что это Слово не твое,

Ты сам Ему принадлежишь, но так и я,

Как эхо Истины, как капля бытия,

Вторю Ему, но и Тебе - 'Всему - мое!'

Так говорит душа Феано...

Странник

И Заратустра в полночь вновь пустился в путь

Чрез горы сонные, чтоб утром оказаться

У края берега, что станет называться

Прощальной Гаванью сей жизни... Не забудь...

Здесь чужестранных кораблей бывает много.

Они берут на борт того, кто хочет плыть

За море с этих островов, чтоб позабыть,

Какою горькою была до них дорога...

Я - странник, в горы восходящий неустанно,

И не люблю равнин, и не хочу остаться

В одном и том же месте... может оказаться,

Что я себя забуду так... Гора желанна!

В конце концов, любой живет тем, что внутри.

Пришло то время, что случайности в судьбе

Я принимаю частью пройденной уже,

И повторением всего, что на пути.

Одно я точно знаю - вот моя вершина,

Что называется 'последний трудный путь',

Здесь одиночество не смеет и взглянуть

В глаза Себе, здесь одинокая стремнина.

Тому, кто путь свершает свой, подобно мне,

Не избежать такого часа - Я вступаю

На путь величия... Вершина - пропасть... Знаю.

Но так угодно было всей моей судьбе.

Все то, что было там опасностью, здесь стало

Последним истинным убежищем моим.

Вот путь величия, где ты совсем один.

Назад пути уже не будет... Время встало...

Никто не смеет красться по твоим следам,

Ведь сами стопы путь стирают твой... Над ним

Одно лишь слово - Невозможность - я томим

Желаньем ныне же идти по небесам...

Преодолев себя и собственное сердце,

Я должен нежность сделать твердою основой!

Хвала тому, что закаляет - Песне новой.

Что молоко и мед, теперь мне нужно скерцо!

Чтоб видеть многое, так надобно свой взор

И от себя отовратить, а твердость духа

Для восходящего должна стать легче пуха,

Но все ж твердынею, вершащей приговор...

Кто чересчур щадит себя, заболевает,

И кто познание назойливо зовет -

Поверхность видит, ничего не познает...

Но, кто основу постигает, побеждает.

Смотреть хочу я ныне сверху на себя,

Да и на звезды, что в пути встречались мне,

Лишь это я зову вершиною в себе,

Своей последнею вершиною 'Вне я'.

Так говорил он мне и в горы поднимался,

Так истомившееся сердце утешал.

И вот, взошел он на вершину и узнал

Иное Море... И в молчании остался...

На высоте холодной ночь была, а небо

Как бы бриллиантовыми звездами сверкало.

- Я бросил жребий! -

- Жду тебя... - оно сказало,

Молчащим трауром глубин рождая вето.

- О, это черное ночное недовольство...

Судьба и Море... Траур Моря подо мною.