Феано

Море Ницше

И тот дракон великий... сам к нему подходит...

Да поперек пути ложиться: - Должен ты!

А львиный дух сопротивляется сему,

И говорит дракону ценностей: - Хочу!

Тут зверь чешуйчатый... всесильной красоты,

Всемирных ценностей опять ему: - Ты должен!!!

Все то, что создано уже, Все это Я! -

Так говорит волшебным гласом зло-змея,

- Не существует “я хочу”, ты только Дол-жен!

Зачем же нужен лев, друзья мои? Зачем?

Коль вьючный зверь - такой почтительный и строгий,

Такой воздержанный, хоть в чем - то и убогий...

Для новых ценностей он нужен - лишь затем!

Для Созиданья он свободу отвоюет,

И скажет “Нет “ он перед долгом, даже так!

Свою святыню “Должен” он отправит в ад,

И о любви былой уже не загорюет...

Но объясните, братья, что ребенок может?

Чего не мог бы даже лев? Он превратится

В дитя невинное, и сможет в нем забыться...

Святое Слово он в игре по буквам сложит!

Да! Для игры... Для созидательной игры,

Для утверждения своей исходной Воли

Найдет он мир, покинув стойбище неволи...

Все превращения поистине ценны!

Так говорил мне Заратустра, так и я...

Как эхо Истины, вторю ему, любя...

О бледном преступнике

Вы не хотите убивать... коль голова

Того животного, что в жертву принесли

На эту сцену, где б судить его могли,

Еще высоко смотрит, и не склонена...

Но, этот бледный низко голову склонил.

В глазах его видно великое презренье:

- Вот мое «я», как недостойное творенье,

Я превзойду то «я», чей дух меня сгубил!

Он осудил себя! Спасение его -

В мгновенной смерти... Вы же, судьи, убивая,

Испейте жалость, жизнь страдальца отнимая,

Не говорите, что «злодей», но «враг сего»...

Не говорите негодяй, но лишь больной,

Иль сумасшедший, а не грешник перед вами,

Ведь вы не станете такому зеркалами,

Так не клеймите же его своей стопой...

Есть мысль, есть дело, но и образ... Между ними

Кольца причинности, увы, не существует,

Но центробежные спирали пульс рисуют,

Чтоб мысли бледного казалися благими...

Однако он не вынес образа того,

Что сделал сам, когда то дело совершилось,

Да он... безумец, коли дело провалилось,

Околдовала чертовщина, знать, его...

Как околдовывает кур обычный круг,

Так бледный разум околдован был идеей,

И прорастает он то луком, то пыреем...

Ах, судьи, судьи... человек - то был не глуп...

Кто человек сей? Он клубок из диких змей,

Что расползаются для поиска добычи.

Взгляните, бедная душа, что ищет дичи

И жаждет счастия ножа! Убийца в ней.

Он причиняет зло в ответ, и сам страдает...

Хоть было время... злом считалося сомненье,

И к самому себе великое стремленье...

Такие... стали колдунами, каждый знает.

Но ваши уши не хотят об этом слушать,

Вы говорите: - Это добрым лишь мешает...

Ох, эти добрые, а что внутри взрастает...

И есть ли мед в них, чтоб от истины откушать?

Их добродетель - это жалкое довольство!

А если б ты, судья, сказал, что совершил

Ты нынче в мыслях, то народ бы возопил:

- Долой червя и эту скверну непристойства!

Хотел бы истину безумством я назвать!

Вот, над стремительным потоком мост - держись!

Перила крепкие, то - Я, смелей, крепись.

Но костылем для вас никак мне не бывать!

Так говорил мне Заратустра, так и я...

Как эхо Истины вторю, его храня...

Из главы О чтении и письме

Да, я не чувствую той тучи, что над вами

Нависла черною громадой, я над ней,

Иду как будто бы по луже темных дней,