Всеслав Соло

Астральное тело - 2. Изида или врата Святилища (Ч

я сам не хотел его

услышать.

-- Извини, я не хотел, -- тут же ответил я на Гришин крик.

-- Дай, я сам буду есть! -- свирепо, но боязливо сказал

Гриша, и я решился: мне стало жаль председателя.

Осторожно я вытащил лучик моего воображения из правой руки

хозяина тела, и тут же Гриша начал ощупывать свое лицо этой

рукой.

-- Господи, у меня уже борода отросла, -- сказал он.

-- Не борода, а щетина, -- поправил я его, -- мне некогда

было бриться.

-- Дай мне ложку, где ложка? -- заторопился Гриша.

-- Она на столе, -- подсказал я и все-таки помог левою

рукою: медленно опустил Гришину правую руку на стол, и кисть

этой руки тут же загробастала деревянную ложку -- все это

выглядело довольно забавно.

Когда Гриша наелся, я снова овладел его телом и мы вместе

с Екатериной возвратились в лесную комнату.

-- Что это под ногами колется? Сатана, ты меня затащил в

лес? Мы за городом? Что ты хочешь делать? Не убивай меня,

Сатана.

-- Ну вот: ты еще скажи -- я тебе пригожусь.

-- Сатана, я тебя честно прошу -- не убивай, а?

-- Ладно, Гриша, помолчи, сейчас самый ответственный

момент наступит.

-- Господи, спаси! -- завопил председатель и удушенно

смолк.

-- Ну что, мне уже пора, -- обратился я к ведьме.

-- А который час? -- поинтересовалась она, поглаживая

Фильку, пригнездившегося у нее на коленях, сама Екатерина

сидела на пеньке, я же стоял поодаль у зарослей, на краю, если

так можно выразиться, поляны.

-- Около двенадцати.

-- Мы его свяжем? -- спросила Екатерина.

-- Давай попробуем, -- ответил я, подойдя к ведьме и

повернувшись к ней спиной. На пару минут Екатерина исчезла в

спальне. Грищино тело продолжало стоять на месте, ожидая своей

участи.

Вскоре я обернулся на шаги ведьмы, она объявилась с

веревкой в руках, подошла ко мне, заломила Гришины руки за

спину и туго связала их.

-- Усади его возле пенька, -- скомандовала ведьма, и я тут

же повиновался, и Гришино тело грузно ухнулось возле пенька.

Ведьма привязала Гришино тело к пеньку, обмотав его через

грудь, затем связала и ноги, запечатала рот лейкопластырем и

завязала бинтом через шею.

Я смотрел на Екатерину, она стояла на коленях возле

Гришиного тела, но глаза ее почему-то были грустными. Прошло

около минуты.

Екатерина положила ладони на плечи председателя, и вдруг

она разрыдалась, прильнула щекою к груди Гриши.

-- Господи, -- причитала она, -- прости меня, Господи! --

звучали ее всхлипывающие слова, и мне стало не по себе, я не

знал, что делать, я не мог ничем ей помочь и только стал

ерзать, извиваться всем Гришиным телом на месте, и мычание

вырывалось у меня из ноздрей.

-- Ну почему же я должна все это делать, Сереженька? --

продолжала причитать тревожным шепотом ведьма, -- зачем...

зачем же мы живем... -- она сглотнула дыхание, -- на свете...

ведь же думала я, что смогу ответить, но и там нет ответа,

только власть, обезображенная власть, но зачем? Устала я жить

ради наслаждений, Сережечка. Что я натворила, была хоть

какая-то, но тайна, и ее не стало. Всему свое время, -- потом

она плакала еще несколько минут, но затихая.

Наконец, успокоившись, Екатерина приподняла голову от

Гришиной груди, потянулась нежно рукою к лицу председателя и

легким движением опустила мне веки.

-- Лети, -- сказала она, -- тебе надо, я тебя подожду.

Когда глаза кооператорщика закрылись, мои чувства

быстренько отыскали притихшего Гришу.

-- Слушай меня внимательно, -- сказал я ему. Я ощутил, как

Гриша замкнуто плачет. -- Ты-то чего плачешь, ты же мужик, --

укорил я хозяина тела, но чувство вины перед ним промелькнуло в

моем сознании. Я немного помолчал.

-- Сатана, -- рыдая, позвал меня Гриша. -- Я уже умер? Я

на том свете?

-- Нет, Гриша, ты на этом свете, все гораздо сложнее, чем

ты знал обо все этом.

-- Ты меня все-таки убьешь? Убей меня, Сатана.

Еще прошло некоторое молчание.

-- Гриша, -- снова потянулся я своими чувствами к

председателю.

-- Что? -- с протяжной грустью отозвался тот.

-- Сейчас ты станешь нормальным человеком, но только не

пугайся: ты все будешь видеть, слышать, ощущать.

-- Что я не должен бояться? -- настороженно определился

Гриша.