Всеслав Соло

Астральное тело - 2. Изида или врата Святилища (Ч

не подумать об оживающей воде; а глянцевый

пол будто ожидал этого, и взгляд Божива, словно перепачканый

этим ожиданием, неповоротливо слушался своего хозяина, то и

дело приклеивался к полу, и тогда Божив не допускал ни единой

мысли к себе, дабы не переглянуться случайно с единственной

мыслью об оживающем глянце пола, ибо тогда она заговорит и

Боживу предстоит выслушать ее до конца, и пол действительно

оживет, неведомо почему Юра не сомневался в этом. Каждый взгляд

Божива эхом потрескивал на поверхности стен: чувственный зал,

отзывчивый зал. Они, впереди идущие, остановились и плавно

развернулись лицами к Юре. Неожиданно для самого себя Божив

близко подошел к одному из них и протянул руку.

-- Юра, -- промыслил Божив, не говоря ни слова.

-- Остап Моисеевич, -- возникла ответная мысль, и человек,

к которому подошел Юра, как показалось Боживу, надежно пожал

ему руку и на несколько мгновений Юра бесстрашно приблизил свое

лицо особенно близко к лицу Остапа Моисеевича. Таким же образом

Юра познакомился со всеми остальными, и они по очереди

представились Боживу: старик с фиолетовой бородкой и белыми

волосами назвался Помощником, а имена других Юра тут же забыл,

только одно и всплыло из них на поверхность памяти -- Купсик.

-- Мы -- астральная группа, -- осведомил Божива Остап

Моисеевич, все так же телепатически. Шайка, -- подумал Юра, --

астральная шайка!..

Астральщики заговорили между собой, а Божив, равнодушно

прислушиваясь к их разговору, медленно поплыл вдоль объемных

стен таинственного зала, в нескольких сантиметрах от океанского

пола, словно исследователь. Когда он сделал полный круг, возле

входной двери неожиданно завис, остановил невесомое парение

своего тела: в эту дверь вошел красивый молодой человек,

последний тоже замер напротив Юры и не сводил с него глаз, и

тут Божив, почему-то ранее оплывая зал и не осознавая сути

разговора астральной шайки, внимательно вслушался в

чувствительно уловимые, телепатические голоса людей,

оставленных им в центре этого загадочного помещения, он стал

понимать смысл их разговора, понимать, о чем шла речь.

-- Ты уже все продумал? -- убедительно вопрошал Остап

Моисеевич.

-- Не все, но многое, -- ответил вопрошаемый.

-- Что же осталось еще?

-- Пустяк, Магистр, последняя точка.

-- Какова же...

-- Точка?

-- Да.

-- Художник, вон, уже пришел, так что сейчас произойдет.

-- Хорошо. Я жду... Жду результатов!.. Слышишь, Купсик,

результатов, а не то...

-- Будет вам, Остапа Моисеевич, сию минуту убедитесь!

И тут Божив увидел, а точнее сию минуту же понял, о чем

приготовился, будто в зверином прыжке, взмыслить стоящий

напротив него, по всей вероятности, тот самый художник, о

котором любезно проговорил только что Купсик. Художник стал

усиленно взмысливать: Юра почувствовал, как океанский пол

оживающе промягчился, и Божив теперь же начал медленно

погружаться в бездонную пучину вод. Очнулся Юра от чарующего и

насмехающегося взгляда художника, когда уже почти утонул по

колено. Тут он активизировался: сопротивляясь жестокому,

неумолимому взгляду, вспарил обратно на поверхность и сразу же

-- взмыслил обратное, и художник ушел по колено в обмякший

пластилиново океан. Противление друг другу шло у них несколько

минут. То художник, то Юра, то снова художник вдавливались

телепатическими взглядами в оживающий на короткие мгновения

океанский пол. Наконец, Божив в клейком изнеможении рванул

толчком воли океанскую твердь пола под своим нападающим, и

художник пошатнулся и в одно мгновение, свинцово барахтаясь,

размахивая руками и ногами, рухнул в глубину, понесся в

бездонность и вскоре растаял, исчез в чернеющей далеко под

ногами непроглядности, и Юра остался один стоять победителем.

Картинка необъяснимого зала начала бледнеть и, растворяясь,

медленно переливаться в непроглядную мглу. Напряженный поток

ветра, густо перемешанный с гулом реактивного самолета, и

где-то издали зловещий голос: Художник утонул!.. Утону-ул!..

-- и все. И снова картинка рабочего кабинета в кинотеатре,

когда Божив открыл глаза. И только неприятная вспышка мыслей:

Художник...

Я утопил его!.. Но это же был... Юра в предчувственном