Всеслав Соло

Переодетые в чужие тела (Часть 1)

она очень любила

своего отца, так же как мама, жена... Насколько у нее получалось, она и вела

себя дома, словно маленькая хозяйка: убиралась в квартире, перепачкиваясь

при этом с ног до головы, сама кулинарничала -- пока под руководством и

присмотром отца, пыталась, и где-то получалось у нее, заниматься стиркой

белья, правда, приходилось папе многое перестирывать заново, выжимать, но

все-таки!

Воспоминания завлекали в свои ласковые глубины профессора, и

расслабленный полет в них стареющего человека нравился ему, среди

разноцветного мельтешения чувств и образов памяти стали появляться очертания

намагниченных деталей, особо близких. И вот...

Словно картинки для разукрашивания...

Оживающие слайды чувств...

Влажная кожа... Дочери... -- семь лет... Юля, только что после

совместного купания. Неловко девочка, переминаясь с ноги на ногу, стоит в

своей разобранной кроватке... Щекотно...

Едва примагничиваются... Щекотные ладони папы...

Едва припухшие, но уже упругие груди, не по детски крупные соски,

настороженные голени... А лицо -- улыбающейся жены... Капельки воды --

промокает, стирает сухое полотенце...

Однажды, когда Юле было уже лет около девяти, он не удержался...

Нет, Василий Федорович, продолжительно боролся, смотрел в Юлины

сосредоточенные, немного напуганные глаза...

Но...

На что-то похоже...

Близко, неловко, похоже, мучительно...

Запретная ласка...

Ей... было приятно...

Так... он... все-таки... сдался...

Потом, где-то еще около года, Василий Федорович продолжал купать свою

дочь, но она все больше стеснялась его и ускользала от того, чтобы

повторялось...

В короткое время она совершенно стала самостоятельной не только в

купании, но и в отходе ко сну.

И все-таки, в подвижной игре ли, в домашних делах и прочем, нет-нет, да

девочка неожиданно оживляясь и тут же, замирая на некоторое мгновение,

исподволь, посматривала на своего отца выразительно светящимися от неведомой

радости глазами, словно была благодарна...

Даже теперь, когда Юля уже стала совершенно взрослым человеком, иногда

она так посмотрит на своего отца, будто до сих пор..., те же глаза детства.

Отдаленное волнение...

Оживающее сновидение...

Но разум...

...

Внезапно, там в прихожей, надломленной мелодией встрепенулся

электрический звонок -- кто-то пришел.

Аршиинкин-Мертвяк тоже встрепенулся у себя в кабинете на диване, будто

этот звонок ужалил его в душу, и тем самым образные размышления профессора

остановились, оборвались, и стали медленно рассеиваться...

'Что это? Где я? Почему?...' -- в первые мгновения подумалось Василию

Федоровичу.

Аршиинкин-Мертвяк ощущал мутную тяжесть в области сердца, мысли его еще

путались и теперь спотыкались об убегающих врассыпную , только что

властвовавших над ним образов прошлых, но близких лет.

Профессор настороженно приходил в себя, осмотрелся по сторонам,

разгадывая что произошло...

Звонок в дверь повторился, но уже безболезненно для хозяина квартиры.

Тут же профессор спохватился и, бегло нащупавши под ногами домашние тапочки,

подскочил с дивана, вышел в прихожую и, засуетившись с открыванием зам-ков,

поторопился успокоить гостя через дверь:

-- Открываю, открываю. -- Но впопыхах Василий Федорович замешкался:

вместо того, чтобы открыть замок, он его провернул в обратную сторону --

закрыл на еще один оборот и пока догадался об этом -- думал, что замок

заело. -- Минуточку... Одну минуточку... Сейчас открываю, -- оправдывался он

пытаясь заполнить паузу собственной неуклюжести, силясь отщелкнуть

непослушный замок.

Наконец замок поддался, привычно скрежетнул его металлический запор и

профессор открыл входную дверь.

На пороге оказался Миша.

-- Василий Федорович, -- шутливо обратился он к Аршиинкину-Мертвяку, --

вы наверное коллекционируете дверные замки?

-- Совершенно нет! У меня их всего два... Проходите Миша.

-- Барахлят? -- улыбнулся молодой человек, кивнувши головою в сторону

замков, когда профессор уже захлопнул входную дверь и они вдвоем оказались

друг против друга в теснине прихожей. -- Могу отремонтировать, -- предложил

молодой человек.

-- Да нет, -- чувствуя себя немного неловко, сказал профессор, -- замки