Говард Ф.Лавкрафт

Погребенный с фараонами

что Эйфелева башня в сравнении

с любой из них будет выглядеть, как спичечный коробок? И что это были за

руки, которые высекли иероглифы на базах колонн в этой грандиозной каверне,

где свет дня представляется слабой, неудачной выдумкой?

Я просто не стану на них смотреть. Как за спасительную соломинку,

ухватился я за это решение, когда, замирая от страха, услышал, как скрипят

их суставы, как отвратительно они хрипят, заглушая и унылую, мертвую музыку,

и однообразную, размеренную поступь. Хорошо еще, что они безмолвствовали...

Но Боже! их богомерзкие факела стали отбрасывать тени на поверхности этих

умопомрачительных колонн! нет, нет, только не это!!! Где это видано, чтобы у

гиппопотамов были человеческие руки и в них факела?.. чтобы у людей были

головы крокодилов?..

Я отвернулся, чтобы ничего этого не видеть увы! тени, звуки, нечистый

запах были везде. Я вспомнил способ, которым в детстве, находясь в

мучительном промежуточном состоянии между бодрствованием и сном, отгонял

преследовавшие меня кошмары, и стал повторять про себя слова: Это мне

снится! Это всего лишь сон! Но все мои усилия были тщетны, и мне ничего не

оставалось, как только закрыть глаза и молиться... во всяком случае, мне

кажется, что именно так я и сделал, ибо никогда нельзя быть уверенным, когда

пересказываешь свои видения, а что все случившееся было не более, чем

видением, я знаю сегодня наверняка.

Не переставая думать о том, как бы мне выбраться отсюда, я временами

украдкой приоткрывал глаза и озирался по сторонам, пытаясь разглядеть хоть

какую-нибудь деталь, которая указала бы на то, что где-то есть место, где

нет ни этого гнилостного дразнящего испарения, ни уходящих в необозримую

вышину колонн, ни этих неестественных, карикатурных, причудливых кошмарных

теней. Снопы огня, треща, вырывались из факелов, количество которых все

прибывало, и вскоре все помещение было залито ослепительно ярким светом, так

что если бы оно было полностью лишено стен, то я бы несомненно увидел рано

или поздно, но увидел какой-нибудь предел или неподвижный ориентир. Но тут

мне снова пришлось закрыть глаза я просто не мог этого не сделать, когда

осознал, сколько их здесь собралось, и когда увидел одну фигуру, что

выступала гордо и торжественно и выделялась среди прочих отсутствием верхней

половины тела.

Внезапно дьявольский звук, напоминающий предсмертный булькающий хрип и

улюлюкающий вой одновременно, с громовым треском разрезал атмосферу

атмосферу склепа, наполненную клубящимися нефтяными и смоляными истечениями,

и превратил ее в один согласный хор, исходящий из бессчетного

количества богохульствующих глоток этих гротескных и уродливых фигур.

Глаза мои открылись вопреки моей воле правда всего лишь на мгновение, но и

этого мгновения было достаточно, чтобы узреть во всем объеме сцену, которую

даже вообразить было бы невозможно без страха, лихорадочной дрожи и

физического изнеможения. Все эти исчадия ада выстроились в одну шеренгу,

лицом в ту сторону, откуда исходил ядовитый воздушный поток. При свете

факелов мне были видны их склоненные головы по крайней мере, головы тех, у

кого они были. Они отправляли культ перед огромной черной дырой, изрыгающей

клубы поганого, зловонного пара; две гигантские лестницы отходили от нее под

прямыми углами с обеих сторон, концы их терялись в непроницаемом мраке.

Лестница, с которой я упал, без сомнения, была одной из них.

Размеры дыры были выдержаны в точной пропорции с размерами колонн:

обычный дом потерялся бы в ней, а любое общественное здание средней величины

можно было бы легко задвинуть туда и выдвинуть обратно. Отверстие было таким

огромным, что взгляд не мог охватить его целиком; огромным, зияющим угольной

чернотой и испускающим отвратительное зловоние. Прямо к порогу этого

разверстого входа в жилище Полифема они бросали какие-то предметы судя по их

жестам, жертвоприношения. Впереди всех стоял Хефрен, надменный царь Хефрен с

презрительной усмешкой на устах, он же проводник Абдул Раис, в золотом

венце; заупокойным голосом он нараспев произносил монотонные слова

заклинаний. Рядом с ним преклонила колени прекрасная царица Нитокрис; всего

одно мгновение лицезрел я ее профиль и успел отметить, что правая половина

лица ее была съедена крысами или какими-то другими плотоядными тварями. И