Карлос Кастанеда

Активная сторона бесконечности

улыбаясь и явно наслаждаясь моей

реакцией. - Далеко не все события в твоей жизни имели для тебя такое уж

большое значение. Было несколько таких, которые, мне кажется, изменили

кое-что для тебя, осветили твой путь. Обычно события, которые изменяют

наш путь, являются одновременно и безличными, и глубоко личными.

- Я не стараюсь казаться сложнее, чем я есть, дон Хуан, но, поверь

мне, все, что со мной происходило, соответствует этим параметрам, -

сказал я, зная, что лгу.

Сразу же после того, как я сделал это заявление, мне захотелось

извиниться, но дон Хуан просто не обратил на него никакого внимания.

- Не относись к этому альбому как к мешанине из банальных переживаний

твоей жизни, - продолжал он как ни в чем не бывало.

Я глубоко вздохнул, закрыл глаза и попытался успокоиться. Снова и

снова я сталкивался с одной и той же неразрешимой проблемой: мне

совершенно не нравились эти мои визиты к дону Хуану. В его присутствии я

чувствовал себя в опасности. Он постоянно придирался ко мне и не

оставлял мне никакой возможности показать мои сильные стороны. Мне

надоело терять лицо каждый раз, как я открываю рот; мне надоело

чувствовать себя дураком.

Но где-то внутри меня прозвучал и другой голос, донесшийся из самых

глубин, далекий, почти неслышный. В пылу своего внутреннего диалога я

услышал, как кто-то сказал, что мне уже слишком поздно поворачивать

назад. Это был не мой голос и не мои мысли; кто-то неведомый говорил,

что я зашел слишком далеко в мир дона Хуана и теперь нуждаюсь в доне

Хуане больше, чем в воздухе.

- Говори что хочешь, - казалось, шептал мне этот голос, - но не

будь ты таким эгоистичным, ты бы так сильно не расстраивался.

- Это голос твоего другого сознания, - произнес дон Хуан, словно

читая мои мысли.

Мое тело непроизвольно подпрыгнуло. Мой страх был так велик, что на

глаза навернулись слезы. Я, как на исповеди, рассказал дону Хуану о том,

что меня беспокоило.

- Твой конфликт вполне естествен, - сказал он, - и поверь мне, я не

стараюсь его обострить. Мне это не свойственно. Но я могу рассказать

тебе несколько историй о том, как мой учитель, нагваль Хулиан,

проделывал это со мной. Я ненавидел его всем своим существом. Я был

очень молод, и я видел, как его обожали женщины. Они просто преклонялись

перед ним, а когда я пытался просто поздороваться с ними, они

набрасывались на меня, как львицы, готовые загрызть. Меня они смертельно

ненавидели, а его - любили. Каково, по-твоему, было мне?

- И как ты справился с этим конфликтом, дон Хуан? - спросил я с

неподдельным интересом.

- Ни с чем я не справлялся, - заявил он. - Этот конфликт был

результатом сражения между двумя моими сознаниями. У каждого из нас,

людей, есть два сознания. Одно полностью наше и похоже на тихий голос,

который всегда несет в себе мир, порядок, смысл. Другое сознание - это

нечто встроенное извне*. Оно приносит нам конфликты, внутренние споры,

сомнения, чувство безнадежности.

Англ. - 'foreign installation'.

Я был так поглощен своими ментальными процессами, что совершенно не

уловил сказанного доном Хуаном. Я мог бы воспроизвести его слова, но они

не имели для меня никакого смысла. Дон Хуан спокойно, глядя мне прямо в

глаза, повторил все то, что он только что сказал. И снова я не смог

понять смысла его слов. Мое внимание не фокусировалось.

- Не пойму, в чем тут дело, дон Хуан, но я не могу сосредоточиться

на том, что ты мне говоришь, - признался я.

- А я очень хорошо понимаю, почему ты не можешь, - сказал он,

широко улыбаясь. - Поймешь и ты когда-нибудь, сразу же, как только

разберешься: любишь ты меня или нет. В тот самый день, когда ты

перестанешь быть центром мира - я-я. Ну а пока что давай отложим вопрос

о наших двух сознаниях и вернемся к идее твоего альбома памятных событий.