Карлос Кастанеда

Активная сторона бесконечности

Я один-единственный раз попытался заговорить с

ним, и он меня очень грубо оборвал. Знаешь, что он мне сказал? 'На твоем

месте я бы не тратил энергию на открывание рта. Береги ее. Она тебе

нужна'. Не был бы он такой старой галошей, я бы врезал ему по носу.

Я заметил, что называть этого человека, 'стариком' было бы не

совсем корректно. На самом деле он не выглядел таким уж старым, хотя лет

ему, безусловно, было много. Он невероятно подвижен и крепок. Про себя

же я подумал, что Билл оказался бы в жалком положении, если бы вздумал

врезать такому 'старику' по носу. Старый индеец был силен. Можно даже

сказать, он внушал страх.

Но этого я вслух не сказал. Билл продолжал разглагольствовать о том,

как ненавистен ему этот гадкий старикашка и что бы он со старикашкой

сделал, если бы тот не был таким тщедушным.

- Как ты думаешь, кто бы мог мне подсказать его адрес? - спросил я.

- Возможно, кое-кто в Юме, - ответил он, понемногу успокаиваясь. -

Может быть, те люди, с которыми я тебя познакомил в начале нашей

поездки. Ты ничего не потеряешь, если порасспросишь их. Можешь сказать,

что это я тебя к ним направил.

Итак, мои планы изменились. Вместо того чтобы вернуться в

Лос-Анджелес, я отправился в Юму, штат Аризона. Встретился с людьми, с

которыми меня познакомил Билл. Они не знали, где живет тот старый

индеец, но их отзывы о нем еще больше возбудили мое любопытство. Мне

сказали, что он не из Юмы, а из мексиканского штата Сонора и что в

молодости он был внушающим ужас магом, творил заклинания и налагал чары

на людей, но, постарев, превратился в отшельника-аскета. Хотя он был

индейцем яки, одно время его видели с группой мексиканцев, которые,

судя по всему, хорошо разбирались в колдовстве. Все информаторы Билла

утверждали, что уже много лет никто из той компании в окрестностях Юмы

не появлялся.

Один из информаторов добавил, что этот старик был сверстником его

дедушки. Но дедушка был уже дряхл и прикован к постели, а маг с годами,

казалось, лишь набирался сил. Этот же рассказчик порекомендовал мне

обратиться к неким людям в Эрмосильо, столице Соноры, которые могли

знать старика и рассказать мне о нем больше. Перспектива поездки еще и в

Мексику меня не очень-то радовала. Сонора находилась слишком далеко от

сферы моих интересов. Кроме того, я рассудил, что лучше все-таки и

впрямь заняться городской антропологией, и вернулся в Лос-Анджелес.

Перед отъездом в Калифорнию я, правда, прочесал окрестности Юмы, повсюду

расспрашивая о старике. Но больше никто не знал о нем ничего.

В автобусе на пути в Лос-Анджелес мной владели смешанные ощущения.

С одной стороны, я чувствовал себя полностью излечившимся от всяких

помрачений, связанных с полевой работой и стариком-индейцем. С другой

стороны, меня мучила странная ностальгия. Такого со мной раньше никогда

не бывало. Новизна ощущения поразила меня до глубины души. Это была

смесь беспокойства и тоски, как будто мне не хватало чего-то крайне

важного. По мере того как я приближался к Лос-Анджелесу, все, что

воздействовало на меня в Юме, постепенно начало уходить на задний план.

Но от этого моя тоска лишь усиливалась.

НАМЕРЕНИЕ БЕСКОНЕЧНОСТИ

Я хотел бы, чтобы ты не спеша обдумал каждую подробность того, что

случилось между тобой и теми двумя людьми, Хорхе Кампосом и Лукасом

Коронадо, которые на самом деле привели тебя ко мне, - сказал дон Хуан.

- Потом расскажи мне все, что вспомнишь.

Его просьба оказалась для меня очень сложной, и все же мне даже

понравилось вспоминать то, что рассказывали эти двое. Дон Хуан хотел

услышать все подробности, и это заставило меня предельно напрягать свою

память.

История, которую заставил меня вспомнить дон Хуан, началась в

городке Гуаймас мексиканского штата Сонора. В Юме, штат Аризона, мне

дали имена и адреса тех людей, которые, как мне сказали, могут пролить