Карлос Кастанеда

Активная сторона бесконечности

человека,

которого я встретил на автобусной остановке, и я ежедневно оттачивал его,

считая при этом, что вспоминаю о нем все больше подробностей. В моих

мыслях он был старым, хотя очень сильным и подвижным человеком, и все же

в нем была какая-то хрупкость. Мне казалось, что у него короткие седые

волосы и очень смуглая кожа.

Стоявший передо мной сейчас человек был мускулистым и решительным.

Он двигался с проворством, но без суеты. Шаг его был твердым и в то же

время легким. В нем чувствовалась жизненная сила и воля. Составленный

мной портрет совершенно расходился с реальностью. Волосы оказались

довольно длинными и не такими седыми, как я воображал; кожа была не

такой уж смуглой. Я мог бы поклясться, что черты его лица походят на

птичьи, как это бывает в старости, однако в этом я тоже ошибся: его лицо

было довольно полным, почти круглым. Самой же примечательной чертой

стоящего передо мной человека были его темные глаза, сияющие особым,

пляшущим огнем.

Кое-что в моей прежней оценке его внешности оказалось полностью

упущено: у него было телосложение атлета: широкие плечи, плоский живот,

ноги твердо стоят на земле. Не было ни слабости в коленях, ни дрожания

рук, хотя я воображал, что при первой встрече мне удалось заметить

легкий трепет головы и ладоней, словно он нервничал и пошатывался. Кроме

того, я представлял, что его рост составляет пять футов шесть дюймов -

это оказалось дюйма на три меньше реального.

Казалось, дон Хуан совсем не удивился, увидев меня. Я хотел

рассказать ему, как трудно мне было его найти. Я надеялся, что он

поблагодарит меня за эти титанические усилия, но он просто насмешливо

улыбнулся.

- Важны не твои усилия, - сказал он. - Важно то, что ты нашел мой

дом. Присаживайся, присаживайся. - Он указал на один из деревянных

ящиков под рамадой и похлопал меня по спине, но это не было дружеским

похлопыванием.

Я ощутил это как шлепок по спине, хотя на самом деле дон Хуан даже

не притронулся ко мне. Этот кажущийся шлепок вызвал у меня странное

неустойчивое ощущение, проявившееся очень явно, но исчезнувшее, прежде

чем я смог понять, что произошло. После этого меня охватило необычайное

спокойствие. Я чувствовал себя очень непринужденно. Разум был кристально

чист. У меня не было ни ожиданий, ни желаний. Привычная нервозность и

потливость рук - спутники всей моей жизни, - внезапно исчезли.

- Теперь ты поймешь все, что я собираюсь сказать тебе, - сказал дон

Хуан, глядя мне в глаза так, как делал это на автобусной остановке.

В обычном состоянии я счел бы такое заявление ничего не значащим,

почти риторическим, но, когда он произнес эти слова, я был готов

непрерывно и совершенно искренне заверять его, что действительно пойму

все, что он скажет. Он вновь с невероятной энергией посмотрел мне в

глаза.

- Я - Хуан Матус, - сказал он, усаживаясь лицом ко мне на другой

ящик в нескольких футах от меня. - Это мое имя, и я произношу его,

потому что с его помощью я устанавливаю тот мост, по которому ты сможешь

перейти ко мне.

Прежде чем продолжить, он какое-то мгновение всматривался в меня.

- Я - маг, - сказал он. - Я отношусь к линии магов, существующей

уже двадцать семь поколений. Я - нагваль своего поколения.

Он объяснил мне, что таких, как он, предводителей партии магов

называют 'нагвалями'; это общее понятие, применимое к любому магу,

обладающему определенными особенностями энергетической структуры,

отличающими его от других магов любого поколения. Это не означает ни

превосходства, ни неполноценности - отличие сводится к способности нести

ответственность.

- Только нагваль, - сказал он, - обладает энергетической

способностью нести ответственность за судьбу своих групп*. Каждая его

группа знает и принимает это. Нагвалем может быть и мужчина, и женщина.