Стивен Кинг

Темная Башня Темная Башня – 7

или револьвер? Все остальные выводы последуют из этого.

Импульсивно она отбрасывает барабан и видит, что патроны в гнездах совсем старые, их гильзы потускнели.

«Этими не постреляешь, — думает она… и не зная, откуда ей это известно, точно называет причину. — Они намокли».

Она смотрит в ствол, и ей почему то становится грустно: через ствол неба не видно. Он забит. И, судя по всему, забит со стародавних времен. Этот револьвер больше никогда не выстрелит. Так что и выбор ей делать незачем. Для этого револьвера все кончено.

Сюзанна, одной рукой все еще держа револьвер с рукояткой из сандалового дерева, другой поворачивает дроссель. Маленький скуттер (она называла его Хо 3, хотя название это уже тает в памяти), бесшумно катится вперед. Проезжает мимо зеленого бочонка урны с надписью «ХРАНИТЕ МУСОР В ПОЛОЖЕННОМ МЕСТЕ» на боку. Швыряет револьвер Роланда в бочонок. От содеянного у нее щемит сердце, но сомнений, что так надо, нет. Револьвер тяжелый, и он ныряет в груду оберток, пакетиков из под еды и газет, как камень — в воду. Она достаточно долго пробыла стрелком, чтобы сожалеть при расставании с таким надежным оружием (пусть путешествие между мирами и вывело его из строя), но она уже стала и женщиной, которую заботит ее будущее, и ей не хочется сбавлять ход или оглядываться назад, тем более, с прошлым покончено: она сделала все, что от нее требовалось.

Прежде чем она успевает добраться до мужчины с чашкой из вощеной бумаги, он поворачивается. На нем действительно фуфайка с надписью «Я ПЬЮ НОЗЗ А ЛА», но это она едва замечает. Перед ней он, и вот это она замечает очень хорошо. Эдуард Кантор Дин. Но и это становится второстепенным, потому что в его глазах она видит именно то, чего так боялась. Абсолютное недоумение. Он ее не знает.

Потом, нерешительно, он улыбается, и улыбку эту она помнит, всегда любила ее. Опять же, никакой он не наркоман, она понимает это сразу. Видит по лицу. А прежде всего, по глазам. Хор из Гарлема поет, а он протягивает ей чашку горячего шоколада.

— Слава Богу, — говорит он. — Я уже подумал, что шоколад мне придется пить самому. Что голоса — плод моего воображения, и я просто сходил с ума. Это… ну… — он замолкает, недоумения в глазах еще прибавляется, хотя вроде бы больше некуда. — Послушай, ты приехала сюда ради меня, не так ли? Пожалуйста, скажи мне, что я не выгляжу в твоих глазах посмешищем. Потому что я сейчас нервничаю совсем как длиннохвостый кот в комнате, заставленной креслами качалками.