Песах Амнуэль

Люди Кода

всего, бессмысленная работа — интерпретации, рассуждения типа «что имел в виду Создатель». Весь Талмуд на этом построен, и, тем не менее, в числе интерпретаций не оказалось нужной. Были, в сущности, три варианта. Первый, согласный, возможно, с замыслом: Код расшифровывается автоматически, когда весь еврейский народ собирается в Израиле. Второй: как бы Код ни был сложен, кому— то из цадиков, возможно, удастся разгадать его чисто случайно во время очередной дискуссии в ешиве. Третий: развитие математических методов обработки текстов, и тогда — расшифровка. Осуществился третий вариант, и я не уверен, что так было предусмотрено.

— От скромности ты не умрешь, — улыбнулась Дина, про себя удивившись тому, что способна не только внимательно слушать, но даже и улыбаться.

— Не уверен, что вообще умру от чего бы то ни было, — пробормотал И.Д.К. — И ты, кстати, тоже.

— Я ничего не поняла в твоих рассуждениях, — подумала Дина, ей лень было произносить мысли вслух, но И.Д.К. расслышал и сказал:

— Я просто рассуждаю, рассуждение — как глина, из которой лепишь скульптуру. Пока все бесформенно, но, когда я говорю, то нащупываю, где можно снять кусочек, а где чуть примять… Понимаешь?

— Нет, — подумала Дина.

И.Д.К. наклонился, чтобы поцеловать Дину в губы, и вдруг понял, что они не одни.

Ощущение это мгновенно передалось и Дине, и оба вскочили на ноги, оглядываясь в поисках живого.

Шагах в двадцати, под одним из соседних деревьев, лежал человек. Мужчина в черном костюме и черных пыльных ботинках. Пиджак съехал с плеча, и белая рубашка выглядела помятой. Рыжеватая борода, глаза, будто черные дыры, поглощавшие рассеянный свет неба и ничего не излучавшие в этот мир. Мертвец.

Йосеф Дари.

Дина осталась стоять, а И.Д.К. заставил себя приблизиться. Он опустился перед трупом на колени и приложил ладонь ко лбу Йосефа. Холод. Абсолютный нуль. И.Д.К. отдернул ладонь, испытав мгновенный страх самому обратиться в ледышку. То, что Йосеф умер, и умер давно, не вызывало сомнений. Где это произошло? Здесь? Вопрос был странным — где же еще мог умереть Йосеф, мертвые не способны передвигаться, — но И.Д.К. спросил и ответил себе сам: минуту назад тела под деревом не было. Он оглянулся, и Дина подтвердила взглядом.

И.Д.К. ограничился тем, что поправил на Йосефе пиджак, и руки, раскинутые в стороны, сложил на груди.

Дина позвала его, и И.Д.К. вернулся, не глядя больше на Йосефа. Они постояли друг перед другом, глядя глаза в глаза, а потом погрузились в этот потаенный мир, и чернота сознания сомкнулась над ними.

* * *

Они лежали рядом на прохладной траве, смотрели в потемневшее небо, на котором уже могли бы появиться первые звезды, они отстранились друг от друга, чтобы побыть наедине с собственными мыслями, но все равно были вместе, превратившись неожиданно в сиамских близнецов, родившихся минуту назад и теперь неразделимых, потому что на двоих у них оказалось одно сердце.

«Нужно похоронить Йосефа, — думал И.Д.К., — нельзя оставлять его так… А молитва? Кто прочтет кидуш? Я не умею. Только начало „Барух ата адонай, элохейну мелех аолам…“ А дальше? Я еврей или нет? Если прочитать Тору? Заповеди? Нет, Йосеф будет недоволен. Господи, я думаю о нем, будто он живой. А разве нет? Как он мог умереть в мире, где мертвые живут? Дина сказала… Что то важное… Не помню. Спросить? Какие у нее мягкие волосы… Всегда мечтал об этом — утонуть в женских волосах, зарыться и дышать, чтобы пахло мылом или шампунем, и какими то духами, и еще губы… Я люблю ее? Я имею право любить ее? Жена Мессии. Не прелюбодействуй. Мы нарушили, и ничего у нас теперь не получится. Этот мир нужно понять, а законы Торы здесь, вполне вероятно, значат не меньше, чем законы физики в нашем мире. Все равно, что нарушить закон сохранения энергии. Невозможно. А здесь получилось. Значит, законы Торы и здесь не абсолютны. Иначе мы не смогли бы прикоснуться друг к другу. Или все проверяется лишь следствиями? Тогда они должны быть ужасны. Мы не выберемся отсюда. И мы не похороним Йосефа, потому что не прочтем кидуш. Мы вообще не из этого мира, попали сюда по недоразумению. Все, что предстоит нам, должен был делать Йосеф. А он умер. Почему? Когда?»