Песах Амнуэль

Люди Кода

голову, рав Штейнзальц, восьмидесятилетний старик, сухонький как щепка. Его привезли ученики, усадили и удалились ждать в коридор.

— Я дожил, — бормотал сквозь слезы рав Штейнзальц, — я дожил, с Твоей помощью. Прости меня, что я дожил, а она — нет…

Он так и остался в зале один. Когда все вернулись, рав спал, и его не стали тревожить.

Общее мнение выразил рав Гусман.

— Нужно придти к решению внутри себя, — сказал он. — Не будем суетиться. Вернемся в этот зал после утренней молитвы. Если Машиах пришел, он даст знать о себе. Если нет…

Но все уже понимали — настало Время.

* * *

Дина встала рано, ее ждала тяжелая уборка в банке, и нужно было явиться к семи. Это было рядом, но ведь и мужа без завтрака не оставишь, и Хаима нужно к садику подготовить…

Людей перед входом в дом она увидела не сразу — торопилась, да и думала о своем. Лишь услышав тихое пение, вернулась в реальность из мира грустных мыслей.

Ешиботников было человек тридцать, пели они тихо, слов Дина не разобрала, но обращались они к ней — уж в этом то не было сомнений.

Язык она знала гораздо хуже своего Ильи — для чего высокий иврит при мытье полов? — и разобрала только несколько слов из длинной речи, с которой к ней обратился стоявший ближе всех ешиботник — молодой, плечистый, с иссиня черной бородой и глазами фанатика.

— Вам мужа? — спросила она.

— Машиах, сын Давида, — сказал ешиботник.

Надо отдать должное Дине. Она вспомнила все, что говорил Илья позавчерашним вечером, вспомнила его вчерашнюю задумчивость, сложила два и два, получила совершенно неправильный ответ, но сделала единственное, что и должна была: вернулась домой, растолкала спавшего Илью и заставила его посмотреть в окно.

— Если твои друзья не утихомирятся, — сказала она, — соседи пожалуются хозяину, и он потребует компенсацию, ты же знаешь этого склочника.

Сделав предупреждение, Дина отправилась на работу и только по этой причине была последней, кто узнал о том, как разворачивались события.

А Илья Давидович испугался. Первой мыслью было — сбежать, и пусть И.Д.К. сам расхлебывает кашу. Вторая мысль была более разумной: взялся за гуж — не говори, что не дюж. Трудно ответить на естественный вопрос: почему пришедшая мысль была из украинского, а не еврейского национального достояния; в конце концов, Илья Давидович последние годы изучал Танах и Талмуд, а вовсе не сочинения Леси Украинки. Повидимому, состояние стресса вызывает ассоциации, привычные с детства, сознание как бы проваливается в прошлое. Только этим и можно объяснить факт, известный всем и описанный в учебниках: Мессия вышел из дома в шлепанцах на босу ногу, в широком халате с украинским орнаментом и черной шляпе, которая превратила его экстерьер в шутовской маскарад.

Все, что произошло вслед за появлением Ильи Давидовича на пороге дома, описано десятками свидетелей, никаких разночтений до сих пор не возникло, и у меня тоже нет документов, позволяющих заново интерпретировать сказанное или сделанное Мессией в то утро.

Один вопрос, однако, так и остался не разрешенным многочисленными трактователями Явления.

Почему Элиягу, сын Давида, охотно приняв почести как Мессия, наотрез отказался немедленно отправиться в Большую синагогу, а выговорил себе три часа времени, проведенные им дома, без свидетелей, до прихода с работы его жены Дины?

Считается, что Мессия, внезапно узнав о своем истинном предназначении, естественно, захотел привести в порядок мысли и душу. Он заперся в спальне и закрыл шторы. Было душно, страшно и хотелось отыграть все назад, когда он спокойно сидел в ешиве и читал, вникая, книгу пророка Иеремии. Угораздило же его отправиться в трапезную за чашкой кофе именно тогда, когда из кабинета рава Дари вышел И.Д.К…

Илья Давидович сел на кровать и прислушался к своим ощущениям. За окном раздавались голоса, ясно доносилось «Машиах! Машиах!», а внутри своего «я» Илья Давидович обнаружил только желание служить.

Условный стук в дверь спальни вывел Илью Давидовича из состояния, близкого к ступору. Он впустил И.Д.К. и снова заперся на ключ.

— Как вы… — начал было Илья Давидович, его интересовало, как, собственно, И.Д.К. оказался в холле, который был заперт не менее надежно, чем спальня.

— Все скажу! — И.Д.К. поднял руки. — Но сначала выслушайте инструкции. Сейчас проходит совещание раввинов, которые вырабатывают единую линию. Кнессет объявил о чрезвычайном вечернем заседании. Ради Бога, возьмите себя в руки. Вот вам бумага…