Говард Лавкрафт

Тень над Иннсмаутом

хриплые удары означали одиннадцать часов. Сразу вслед за

этим из моего сознания улетучились все мысли о времени, поскольку на их

место бурным потоком хлынули ярко очерченные образы, преисполненные

непередаваемого ужаса, причем произошло это еще даже до того, как я успел

понять, что именно произошло. Дверь в церковь была распахнута, обнажая

зиявший за ней прямоугольник угольного мрака, и пространство этого

прямоугольника пересек, или мне это лишь показалось? -- какой-то субъект.

Сознание мое опалила вспышка мгновенно пережитого кошмара, который показался

мне еще более ужасным именно потому, что при ближайшем и рациональном

осмыслении его, в нем, вроде бы, не было ничего кошмарного.

Это был явно живой человек, первый -- если не считать водителя

автобуса, -- которого мне довелось увидеть после того, как мы въехали в

собственно город, и будь я в более спокойном состоянии, мне, возможно, и не

показалось бы во всем этом ничего странного и, тем более, пугающего. Спустя

несколько мгновений я уяснил себе, что это был ни кто иной как пастор,

облаченный в довольно необычное одеяние, очевидно, изобретенное после того

как "Орден Дэгона" видоизменил ритуалы местных церквей. Предмет, который

поначалу привлек мое внимание и привел в состояние невероятного душевного

трепета, представлял собой тиару, являвшую почти точную копию того

экспоната, который накануне вечером показывала мне мисс Тилтон. Следуя

приход моего воображения, этот предмет придавал неясным очертаниям лица, и

всему неуклюже вышагивавшему обладателю его в некоем подобии рясы, выражение

зловещего, невыразимого гротеска. Вскоре я решил, что в данном случае не

может идти никакой речи о каком-то вмешательстве пугающих

псевдовоспоминаний. Так уж ли странно было то, что некий местный

таинственный культ избрал в качестве одного из своих атрибутов и символов

столь уникальный головной убор, являвшийся близким и понятным для всех его

последователей хотя бы по той простой причине, что был составной частью

обнаруженного здешними жителями клада?

Вскоре на тротуарах по обеим сторонам площади появились тощие фигуры

моложавого и довольно отталкивающего вида мужчин, которые шли как по-

одиночке, так и группами по двое-трое. На нижних этажах некоторых из

полуразвалившихся домов кое-где располагались маленькие магазинчики с

выцветшими, едва читаемыми вывесками, а кроме того из окон автобуса я

разглядел пару припаркованных к тротуару грузовиков, С каждой минутой шум

падающей воды становился все отчетливее и громче, пока я наконец не увидел

сооруженную прямо по ходу нашего движения довольно глубокую запруду, через

которую был перекинут широкий мост с металлическими перилами, упиравшийся

противоположным своим концом в просторную площадь. Проезжая по мосту, я

вертел головой, стараясь запечатлеть картину по обе стороны от запруды, и

увидел несколько фабричных построек, расположившихся на самом краю поросшего

травой, а кое-где и осыпавшегося обрыва. Далеко внизу бушевало море воды,

извергаемое по меньшей мере тремя грандиозными потоками водосброса. В этом

месте шум стоял просто оглушающий. Перебравшись на противоположную сторону

реки, мы въехали на полукруглую площадь остановились у стоявшего по правую

руку от нас высокого, увенчанного куполом здания с остатками желтоватой

краски на фасаде и потертой вывеской, возвещавшей о том, что это и есть

Джилмэн-хауз.

Я с немалым облегчением вышел из автобуса и сразу же понес свой чемодан

к стойке портье, размещавшейся в глубине изрядно потрепанного вестибюля

гостиницы, На глаза мне попался всего лишь один-единственный человек -- это

был довольно пожилой мужчина, лишенный признаков того, что я уже начал про

себя называть "иннсмаутской внешностью", -- но я решил не расспрашивать его

пока ни о чем из того, что так волновало и тревожило меня все это время,

поскольку, как подсказывала мне моя память, именно в этой гостинице, по

слухам, не раз происходили весьма странные вещи. Вместо. этого я вышел на

площадь и внимательным, оценивающим взглядом окинул открывшуюся передо мной

панораму.

С одной стороны вымощенного булыжником пространства тянулась полоска

реки; другая была заполнена вереницей стоявших полукругом кирпичных домов с