Вотинас Зигфрид

Кто они - дети индиго

наслаждается, если взрослый сознается в собственных слабостях или ошибках, которые он переживает в себе самом, так как в таком признанном самопознании лежит истинная сила к идентичности - как бы парадоксально это ни звучало.

Это относится к принесенной с собой мудрости этих детей, что они в глубине своей сущности знают о своем собственном требующем развития несовершенстве! Даже если они надеются и ожидают встретить уравновешенного и сильного человека - и в этом случае также могут возникать противоречия, - у них, в принципе, не возникает проблем, когда они переживают взрослого в его честно признанном несовершенстве, и они любят, если он тогда имеет силу, чтобы признать это, и говорит: Я этого не могу. Мое самообладание закончилось. Да, я был в ярости, я не мог иначе. Мне жаль. Если по отношению к ребенку это открыто признается, то он открывает собственную любовь к этому человеку, проявляющему эту честность. Это удивительный процесс: в честном признании самому себе в своей несовершенности он переживает силу и правдивость, а в сохранении иллюзии, напротив, слабость и ложь. Это акцептирование реального состояния личности ребенок переживает как установление идентичности, как что-то глубоко удовлетворяющее.

Это и есть сила Я, которая правдивостью создает важную связь между Я ребенка и Я взрослого.

Но именно духовно сильные к восприятию дети страдают, если не находят этого присутствия Я. Это имеет следствием, что они и свое собственное несовершенное тело не принимают правильно, так как они хотят брать его и формировать в соответствии с правдой и своей собственной сущностью. Пока они нуждаются в уже зрелом человеке как образце для подражания в развитии - неосознанно. Они хотят на его примере пережить, как он обращается с самим собой, как познает свое несовершенство и стремится изменить его. По этой причине в отношении внешнего, действия для них само собой разумеется, что он и как взрослый работает над своим дальнейшим духовным развитием, и также что он придерживается договоренностей, которые заключает с ними, так, как он сделал бы это и по отношению к взрослому партнеру. Эту последовательность ожидают дети. Если этого не происходит, это причиняет им внутреннюю боль, делает их печальными и лишенными мужества, это значит, они в целом не найдут доверия к этой земной жизни.

Последствием, среди прочего, является, что они не хотят действительно связаться со своей собственной телесностью, так как этот земной мир не таков, на какой они надеялись в мире до рождения - который является миром незавуалированной правды. Ведь они, в конечном счете, хотят, чтобы их принимали как деятельного и целостного человека, а не как объект и собственность.

То, что я здесь пытаюсь описать, касается более глубокого духовного слоя чрезвычайно тонкой детской воли к подражанию, которая имеет свою основу в эфирно-энергетическом организме и стоит в многослойном взаимодействии с человеческим окружением. Это описывается и многими молодыми людьми в ретроспективном обзоре собственного социального опыта как телесная способность восприятия.

Быть партнером

Такие дети рано вырастают в своем Я, особенно если их дремлющая воля к ответственности затрагивается к тому же проблемами существования. Одна мать-одиночка вынуждена была сообщить трем своим детям, что домашняя касса абсолютно пуста и денег не предвидится: Я даже не знаю, как сделать ближайшие покупки и оплатить проезд на трамвае. Тогда ее девятилетний сын расцвел: Я могу помочь тебе, мама? Что мы можем сделать? И они вместе нашли путь, чтобы решить финансовые проблемы семьи.

Если позволить таким детям принять участие в собственном возникшем затруднении и потребностях, то это будит их сочувствование, сораз-мышление, и они, быть может, найдут собственные, необычные решения.

Итак, настоящие жизненные вопросы будят их креативность, и они чувствуют себя воспринятыми всерьез в Я-сознании, несмотря на внешнее обусловленное возрастом детство. Настолько они хотят уже в раннем возрасте быть включенными в жизненные ситуации существования; ведь они и без того участвуют в этом, переживая все перипетии, будь то в семье или в больших сообществах, как, например, школа.