Н.М.Карамзин

История Государства Российского том 3

праздно стоял на Неве и был свидетелем

мятежа воинов Новогородских, хотевших убить какого-то чиновника, именем

Судимира: Князь едва мог спасти несчастного, скрыв его в собственной ладии

своей.

Вообще Ярослав не пользовался любовию народною. Желая иметь Псков в

своей зависимости, он поехал туда с Новогородскими чиновниками; но

Псковитяне не хотели принять его, думая, что сей Князь везет к ним оковы и

рабство. Огорченный Ярослав, возвратясь в Новгород, собрал жителей на

дворе Архиепископском и торжественно принес им жалобу. 'Небо свидетель, -

говорил он, - что я не хотел сделать ни малейшего зла Псковитянам и вез

для них не оковы, а дары, овощи и паволоки. Оскорбленная честь моя требует

мести'. Недовольный холодностию граждан, Князь призвал войско из

Переславля Залесского, и Новогородцы с изумлением увидели шатры его полков

вокруг дворца. Славянский конец также наполнился толпами сих ратников, с

головы до ног вооруженных и страшных для народа своевольного. Ярослав

сказывал, что хочет идти против Немецких Рыцарей; но граждане не верили

ему и боялись его тайных замыслов. К тому же бедные жаловались на

дороговизну; от прибытия многочисленного войска цена на хлеб и на мясо

возвысилась: осьмина ржи стоила нынешними серебряными деньгами 53 1/2

копейки, пшеницы 89 1/2, а пшена рубль 25 копеек. Ярослав требовал от

Псковитян, чтобы они выдали ему клеветников его, а сами шли с ним к Риге;

но Псковитяне уже заключили особенный тесный союз с Рижским Орденом и,

будучи обнадежены в помощи Рыцарей, прислали в Новгород одного Грека с

таким ответом: 'Князь Ярослав!

Кланяемся тебе и друзьям Новогородцам; а братьев своих не выдадим и в

поход нейдем, ибо Немцы нам союзники. Вы осаждали Колывань (Ревель), Кесь

(Венден) и Медвежью Голову, но брали везде не города, а деньги; раздражив

неприятелей, сами ушли домой, а мы за вас терпели: наши сограждане

положили свои головы на берегах Чудского озера; другие были отведены в

плен. Теперь восстаете против нас: но мы готовы ополчиться с Святою

Богородицею. Идите, лейте кровь нашу; берите в плен жен и детей: вы не

лучше поганых'. Сии укоризны относились вообще к Новогородцам; однако ж

народ взял сторону Псковитян: решительно объявил Князю, что не хочет

воевать ни с ними, ни без них с Орденом Немецким, и требовал, чтобы рать

Переславская удалилась. Ярослав велел полкам выступить, но в досаде и

гневе сам уехал из Новагорода, оставив там юных сыновей, Феодора и

Александра, под надзиранием двух Вельмож. Псковитяне торжествовали;

отпустили Немцев, Чудь, Латышей, уже призванных ими для защиты, и выгнали

из города друзей Ярославовых, сказав им: 'Подите к своему Князю; вы нам не

братья'. Тогдашний союз Россиян с Ливонским Орденом и дружелюбные их

сношения с Послом Гонория III в Риге, Епископом Моденским, столь

обрадовали Папу, что он в 1227 году написал весьма благосклонное письмо ко

всем нашим Князьям, обещая им мир и благоденствие в объятиях Латинской

Церкви и желая видеть их Послов в Риме. 'Ваши заблуждения в Вере (говорил

он) раздражают Небо и причиною всех зол в России: бойтесь еще ужаснейших,

если не обратитесь к истине. Увещаем и молим, чтобы вы письменно изъявили

на то добрую волю чрез надежных Послов, а между тем жили мирно с

Христианами Ливонскими'.

С сего времени Новгород был несколько лет жертвою естественных и

гражданских бедствий. От половины августа до самого декабря месяца густая

тьма покрывала небо и шли дожди беспрестанные; сено, хлеб гнили на лугах и

в поле; житницы стояли пустые. Народ, желая кого-нибудь обвинить в сем

несчастии, восстал против нового Владыки Новогородского, Арсения (ибо

Антоний, слабый здоровьем, лишился языка и добровольно заключился в

монастыре Хутынском). 'Бог наказывает нас за коварство Арсения, - говорили

безрассудные: - он выпроводил Антония в Хутынскую Обитель и несправедливо

присвоил себе его сан, подкупив Князя'. Добрый, смиренный Пастырь молился

денно и нощно о благе сограждан; но дожди не преставали, и народ, после

шумного Веча, извлек Архиепископа из дому, гнал, толкал, едва не умертвил

его как преступника. Арсений искал убежища в Софийском храме, наконец, в

монастыре Хутынском, откуда немой Антоний должен был возвратиться в дом

Святителей. Новогородцы дали ему в помощники двух светских чиновников и

еще не могли успокоиться: вооружились, разграбили дом Тысячского,

Стольников Архиерейского и Софийского, хотели повесить одного Старосту и

кричали, что сии люди наводят Князя на зло. Избрав нового Тысячского, Вече