Пауло Коэльо

На берегу Рио-Пьедра села я и заплакала

чтобы ты мне ответил. Всякий раз, как мы затрагиваем некоторые темы, ты сейчас же переводишь разговор на другое.

— Она и была самой обычной женщиной. Она родила и других детей. В Писании сказано, что Иисус был старшим из троих братьев. Непорочное зачатие Иисуса имеет иной смысл: Мария начинает новую благодатную эру, открывает другой этап.

Она — космическая невеста, Земля, которая принимает небо и оплодотворяется им. И в этот миг, благодаря тому, что у Неё хватило отваги принять свою судьбу, Она даёт Богу возможность сойти на Землю. И превращается в Великую Мать.

Я не в состоянии следить за ходом его мысли. И он понимает это:

— Она — это женский лик Бога. Она наделена собственной божественной природой.

Речь его звучит негладко — слова выговариваются с трудом, с напряжением, словно он совершает грех, произнося их.

— Богиня? — спрашиваю я.

Я жду, что он объяснит мне это, но он не продолжает разговор. Ещё несколько минут назад я с иронией думала о том, как крепко вбит в него католицизм, а теперь мне кажется, что он совершает святотатство.

— Кто такая Дева? Кто — Богиня? — настаиваю я.

— Это трудно объяснить, — ему явно не по себе, и с каждой минутой — всё сильней. — У меня здесь есть кое-что при себе. Если хочешь, можешь прочесть.

— Не буду я сейчас ничего читать! Объясни мне так!

Он тянется за бутылкой вина, но она пуста. Мы уже не помним, что привело нас к этому колодцу. Возникает ощущение чего-то необыкновенно значительного — словно каждым своим словом он творит чудо.

— Ну, говори же!

— Ее символ — вода, Её окружает туман. Богиня обнаруживает и проявляет Себя в стихии воды.

Туман вокруг нас, казалось, ожил, обрёл собственное бытие, превратился в некую священную субстанцию — хоть я по-прежнему не вполне отчётливо понимала смысл произносимых им слов.

— Не стану углубляться в историю. Если захочешь — сама прочтёшь рукопись, которая у меня с собой. Знай только, что эта женщина — Богиня, Дева Мария, иудейская Шехина, египетская Изида, Великая Мать, София — присутствует во всех мировых религиях.

Её пытались предать забвению, поставить под запрет, Она прятала и меняла обличье, но культ Её переходил из тысячелетия в тысячелетие и дошёл до наших дней. Один из ликов Бога — это женский лик.

Я гляжу на него. Блестящие глаза устремлены в клубящийся перед нами туман. Понимаю, что можно больше не настаивать — он и так продолжит свой рассказ.

— О Ней говорится в первой главе Библии. Помнишь — «...и дух Божий носился над водою»? И Он поставил Её под и над звездами. Это — мистический брак Земли и Неба. О Ней же говорится и в последней главе Писания, когда:

И Дух и невеста говорят: прииди!

И слышавший да скажет: прииди!

Жаждущий, пусть приходит,

И желающий пусть берёт воду жизни даром.

— А почему женский лик Бога символизирует вода?

— Не знаю. Но обычно Он избирает это средство, чтобы выявить Себя. Может быть, потому, что вода — это источник жизни, ведь, в утробе матери мы девять месяцев окружены водой. Вода — это символ женской Власти, на которую не посмеет претендовать, которую не решится оспорить даже самый просвещённый и совершенный мужчина.

Он замолкает на мгновение и продолжает:

— В каждой религии, в каждом веровании Она проявляет Себя, так или иначе, — но проявляет непременно. Для меня — католика — Её черты явственно проступают в образе Девы Марии.

Он берёт меня за руку, и минут через пять мы уже выходим из Сент-Савена. Минуем по дороге невысокую колонну, увенчанную крестом, но — вот как странно! — там, где обычно принято помещать лик Иисуса Христа, мы видим образ Пресвятой Девы. Мне вспоминаются его слова, и совпадение удивляет меня.

И вот теперь тьма и туман обволакивают нас с ног до головы. Я представляю себя в воде, в материнской утробе, там, где ещё нет времени, где бытие не отягощено сознанием. Да, всё, что он сказал, исполнено смысла — и смысла ужасающего.

Я вспоминаю пожилую даму, сидевшую рядом со мной на лекции. Вспоминаю рыжую девушку, приведшую меня на площадь, — ведь и она говорила, что вода есть символ Богини.