Ричард Бах

Бегство от безопасности

тебя это не пустое воспоминание! — Он в отчаянии пытался влезть на стеклянную гору, сплошь покрытую жирными, скользкими вопросительными знаками. — Водонапорная вышка! Ричард, ты же знаешь что она значит!

Я поднялся с места, где сидел, и взял его за плечи.

— Я знаю только то, что она значит для меня, Дикки. Но водонапорная вышка может иметь ещё миллион значений, которых я не выбирал, которые не имеют смысла для меня. Ничто не имеет смысла до тех пор, пока оно не изменит тебя и твоего способа думать.

— Ты говоришь, как взрослый, — сказал он. — Ничто не имеет смысла?

— Пока ты не разобрался с тем, что случилось в твоём сознании, — сказал я. — Подъём на водонапорную башню ничего не значил до тех пор, пока ты не придал ему значение.

Реши для себя задачу — когда ты прокладываешь путь наверх: равнозначна ли высота твоему страху? И вся твоя жизнь меняется.

«Посвятить свою жизнь высоте? Только не я! Никаких высот, ради Бога, пожалуйста!»

— Это решение, — продолжал я, — этот преподанный тобой себе урок определяет тысячи возможных, приемлемых для тебя будущих, вычёркивая, при этом, тысячи других, в том числе, возможно, и моё.

Никаких высот — означает никаких самолётов, означает никаких полётов, означает никаких прыжков с парашютом, означает никаких Шепардов, означает никаких воспоминаний о Дикки, означает никакого освобождения его из камеры, означает ни тебя ни, меня среди этого озера воспоминаний.

— Ты решил, что высота не равнозначна страху.

— Прекрасно, Дикки! С высоты ветряной мельницы ужас был написан строчными буквами, а восторг — заглавными. Из этого я вынес решение, которое изменило всю мою жизнь: Преодолевай страх и получай восторг. Это справедливо и поныне.

Я посмотрел ему в глаза.

— Ты единственный, кто может решить, является ли моя правда, правдой для тебя или это чепуха. Принципы, за которые я готов умереть, высочайшие права, которые мне ведомы, для тебя могут быть всего лишь предположениями, возможностями.

Ты делаешь выбор, и твоя последующая жизнь является результатом этого выбора. Каждое да, нет, возможно создаёт школу, которую мы называем личным жизненным опытом.

Я думал, что груз всего сказанного заставит его задуматься, но, через секунду, он уже тянулся ко мне с вопросом: — За пятьдесят лет ты, конечно, уже выяснил, что есть что для тебя и как всё работает?

— Ну, в общем, кое-что я понял, — скромно сказал я.

Шестнадцать

С тех пор как псих Шепард сказал мне о книге, которую я должен написать для мальчика — прежнего меня, — моя голова, по крайней мере какая-то часть её, постоянно была занята этим вопросом.

— Расскажи мне это попроще, — сказал Дикки дрожащим голосом; осуществилась его мечта, можно всё узнать, но оказалось, что это всё слишком сложно.

Я уже пытался когда-то объяснять, как я понимаю устройство мира, и каждый раз без особого успеха.

Мне требовалось изложить сначала немного теории и несколько фундаментальных принципов. Но каждый раз неизменно повторялось одно и то же: после двух-трёх часов теории, мои слушатели валились, как каменные идолы, с остекленевшими глазами, устремленными в пустоту.

Как раз в тот момент, когда я доходил до самого интересного, они отворачивались, совершенно перестав слушать.

Но с Дикки всё должно быть иначе. В любом возрасте для меня самым увлекательным было то, что трудно понять.

— Чтобы найти свой путь на Земле, — сказал я, усаживаясь на пересохшее дно, — тебе нужно понять для себя две вещи: силу согласия и цель счастья.

Но, прежде чем ты сможешь понять это, тебе следует понять главный закон Вселенной. Он прост. Всего два слова: Жизнь Есть. Всё остальное вытекает из них, это можно назвать логическим каскадом. Вот как это происходит...

Он опустился на колени рядом со мной, его глаза оказались на одном уровне с моими.

— Скажи, как это — быть старым?

— Прости?

Кажется, этот вундеркинд не слушал меня.

— Как это — быть старым? — повторил он.

Я вытаращил глаза:

— А как же насчёт устройства Вселенной?

— Ты его выдумываешь, — сказал он. — А я хочу знать, что ты знаешь.

— Я его выдумываю? Но ведь, мы говорим о моей жизни, это как раз то, что ты так хотел знать! Я считаю, что это чертовски важно, устройство Вселенной.

Я дал бы что угодно за то, чтобы разобраться в этом, когда я был тобой. Кроме того, я совершенно ничего не знаю о возрасте. Я не верю в возраст.