Ричард Бах

Бегство от безопасности

от облегчения и ярости.

Я ненавижу свою трусость! Меня ужасает смерть. К чему мне рисковать своей жизнью здесь, в этой безучастной ко всему пустыне, где меня даже никто не просит лезть на эту дурацкую вышку?

Я опять подошёл к деревянным ступенькам. Я себя уже уверенно чувствую на третьей ступеньке. Я могу опять подняться на третью ступеньку, как я это уже делал, а потом спуститься, если захочу, или подняться выше.

А что, если подняться на третью ступеньку и посвистеть там? Это будет неплохо. Если я не смогу свистнуть, то буду стоять там до тех пор, пока мне это не удастся. Или спущусь и пойду домой, и никто не узнает об этом.

Очень трудно ругать вышки, если ты не знаешь ни одного ругательного слова кроме «чёрт»; слово «чёрт» исчерпывало мой набор ругательств ещё многие годы. «Чёрт» не преобразует страх в злость, как это умеют делать современные ругательства, и путь подъёма до пятой ступеньки оставался нестерпимо долгим.

Но идея сработала. Шаг за шагом я делал своим другом каждую пройденную ступеньку. Каждую из них я представлял как живую... Если я достаточно долго стоял на ней и разговаривал с ней, то потом было легче подняться на следующую.

После того, как я смог свистнуть на пятой ступеньке, я поставил ногу на шестую. Стою долго... трудно дышать, ещё труднее свистнуть. Почему мне кажется, что уже так высоко, ведь, под ногами всего шесть футов...

...это от моих ног всего шесть футов до земли. Но моя голова, центр сознания и жизни, и всего сущего, — она же находится на высоте почти десять футов! Не хватает воздуха, чтобы свистнуть.

Но, тогда стоп... Если так, то мне не нужно подниматься на все оставшиеся девятнадцать ступенек!

Мне нужно подняться лишь настолько, чтобы я мог заглянуть внутрь бака, моим же ногам не нужно заглядывать в бак, достаточно чтобы глаза увидели... то есть, мне не нужно будет подниматься на последние три с половиной ступеньки!

Я свистнул на шестой и взобрался на седьмую ступеньку. Только не смотри вниз, говорил мне брат.

Слабый свист, и я чувствую себя уютно, словно лежу на кровати, по которой ползёт скорпион. Уж лучше стоять на этой лестнице, чем видеть ползущего к тебе скорпиона — хвост с жалом болтается над головой, клешни раскрыты. Свист, ещё ступенька.

Я чувствую, как слабеют мои руки на ступеньках. Я просовываю правую руку за лестницу и прижимаюсь к перекладине грудью. Я свалюсь только если оторвётся рука.

А если оторвётся ступенька... я полечу навзничь вниз. Что я здесь делаю? Я разобьюсь насмерть непонятно ради чего! Что я здесь делаю?

Я стоял на семнадцатой ступеньке, вцепившись обеими руками в лестницу, ширина которой теперь не превышала двух футов. Надо мной висела тёмная громада водяного бака, крепкая и надёжная, но там нет никаких ручек, не за что схватиться руками, если сорвёшься с лестницы.

Уже не до свиста. Всё, что я мог сделать, это прилепиться к лестнице и сжать зубы, чтобы не закричать от ужаса. Оставалось ещё три ступеньки.

Две ступеньки, сказал я себе, ещё только две ступеньки. Мне нет дела до третьей, мне нужны две. Я не должен смотреть вниз. Я буду смотреть вверх, вверх, вверх.

Я подниму глаза мои на холмы... — так молится мой отец за обеденным столом, откуда никто даже не думает падать. Господи, как высоко! Ещё две ступеньки.

Двумя ступенями выше мне стало дурно, когда я увидел обод бака.

Меня пугал не вид бака, а то, что он достаточно близок, чтобы ухватиться за него двумя руками, но если я это сделаю, то зависну, болтаясь в воздухе, не в состоянии дотянуться обратно до лестницы, и буду так висеть, пока пальцы медленно не разожмутся...

Зачем я думаю об этом? Что за глупости у меня в голове? Прекрати, прекрати, прекрати. Подумай лучше ещё об одной ступеньке.

Весь обод бака был покрыт дёгтем. Кто-то поднимался сюда, и не просто поднимался, а держал в одной руке банку с дёгтем, а в другой — кисть, и он смазал дёгтем весь обод, чтобы дерево не гнило.

Боялся ли он? Он был тут ещё до того, как я приехал, и его не пугало, что он может упасть, его заботило только, чтобы дерево не гнило...

Он должен был сидеть на краю бака, переползать по всему его периметру и работать до тех пор, пока не закончился дёготь, после чего он спустился вниз, набрал ещё дёгтя и поднялся опять, чтобы закончить свою работу!