Джеймс Редфилд

Селестинские пророчества (Часть 2)

нет.

При мысли об этом внутри у меня все сжалось.

-- Что же мы должны сказать ему?

-- Не знаю. Но мы должны добиться, чтобы он уяснил, в чем положительное

воздействие Манускрипта, понял, что Манускрипт в целом не отрицает, а

проясняет истину Церкви. Я уверен, что оставшаяся часть Девятого откровения

как раз об этом.

Целый час мы ехали молча. На дороге никого, кроме нас, не было. В

голове вихрем проносились все события, которые произошли со времени моего

прибытия в Перу. Я понял, что откровения Манускрипта слились в конце концов

в моем сознании в одно понимание. Я был готов к любому загадочному повороту

в своей жизни, как это было изложено в Первом откровении. Я понимал, что эта

тайна волнует всех и что мы сейчас создаем новое мировоззрение, как это и

отмечалось во Втором откровении. Третье и Четвертое откровения открыли мне

Вселенную, представляющую, по сути дела, обширную энергетическую систему, и

показали, что противостояние между людьми вызвано нехваткой этой энергии или

стремлением овладеть ею.

С Пятым откровением стало ясно, что, покончив с этим противостоянием,

мы сможем получать эту энергию из высшего источника. Для меня

способность

обретать ее стала почти привычной. Навсегда запечатлелось в сознании и

Шестое откровение, гласящее, что мы в состоянии постичь свои старые

ролевые

установки и тем самым обрести свою истинную суть. Седьмое откровение

гласит,

что постановка главного жизненного вопроса, интуитивное понимание

собственных действий приводит в движение эволюцию каждого. Поистине в

постоянном пребывании в этом волшебном потоке и состоит секрет счастья.

Восьмое откровение объясняет, что, выделяя в людях самое лучшее, мы приводим

в действие непостижимое и получаем ответы на самые сокровенные вопросы.

Все откровения слились в одно понимание, подобное сверхвосприимчивости

и чувству ожидания. Я знал, что оставалось Девятое откровение, в

котором

говорилось о том, куда нас ведет эволюция. Часть этого откровения нами

найдена. Что же остальное?

Падре Санчес остановил машину на обочине.

-- Отсюда до миссии кардинала Себастьяна -- четыре мили, -- сказал он.

-- Думаю, нам нужно поговорить.

-- Хорошо.

-- Не знаю, что нас ждет впереди, но полагаю, нам необходимо попасть

прямо в миссию -- это все, что мы можем сделать.

-- А какую плошадь занимает миссия?

-- Большую. Это плод двадцатилетних трудов кардинала. Он сам выбрал это

место, чтобы здесь служить местным индейцам, которым, по его мнению,

уделялось недостаточно внимания. Теперь же к нему приезжают учиться со

всей

страны. У него есть обязанности по делам Церкви в Лиме, но индейцы для

него

-- предмет особой заботы. Он отдает всего себя миссии.

Священник посмотрел мне прямо в глаза:

-- Пожалуйста, будьте начеку. Может случиться, что нам будет необходимо

помочь друг другу.

Сказав это, Санчес повел машину дальше. Проехав несколько миль, мы

ничего не заметили, кроме двух военных джипов, стоящих на обочине дороги.

Пока мы проезжали мимо них, сидевшие в машинах солдаты внимательно смотрели

на нас.

-- Ну вот,-- проговорил падре Санчес,--- они уже знают, что мы здесь.

Проехав еше немного, мы очутились у въезда в миссию. Асфальтированную

дорогу преграждали большие железные ворота. Они были открыты, но на

пути у

нас стоял джип, и четверо солдат сделали нам знак остановиться. Один из

военных что-то говорил в рацию.

Санчес встретил подошедшего солдата улыбкой:

-- Я -- падре Санчес, приехал для встречи с кардиналом Себастьяном.

Военный оглядел Санчеса, потом меня. Затем он повернулся и направился к

солдату с рацией. Не сводя с нас глаз, они о чем-то переговорили. Через

несколько минут этот же солдат подошел и приказал следовать за ними.

Мы поехали вслед за джипом по дороге, разделенной на три полосы, и

через несколько километров въехали в саму миссию. Церковь, сложенная из

каменных плит, была громадной: по моим предположениям, в ней было более

тысячи сидячих мест. С обеих сторон к ней примыкали еше две постройки,

похожие на учебные классы. Каждая насчитывала четыре этажа.

-- Впечатляющее местечко, -- сказал я.

-- Да, но где же люди? -- удивился Санчес. Я обратил внимание, что на

дорожках и аллеях никого нет.