Шри Парамаханса Йогананда

Автобиография монаха

Ананте я заявил, что не буду

вступать ни в какте споры с нашими хозяевами. Разочарованный

брат согласился немедленно уехать, и вскоре мы уже ехали в

Калькуту.

- Господин сыщик, как же вы догадались о том, что я уезжал с

двумя товарищами?- излил я, наконец, Ананте живейшее

любопытство, когда мы ехали домой. Он широко улыбнулся:' В

школе я узнал, что Амар ушел из классов и не вернулся. Наутро

я отправился к нему домой и нашел там расписание поездов с его

пометками. Как раз в это время отех Амара разговаривал с

извозчиком:' Мой сын не поедет сегодня в школу, он куда-то

пропал',- горевал он.

- Я слышал от брата извозчика, что ваш сын и два других

мальчика, одетые в европейские платья, сели в поезд на станции

Ховта,- удивленно ответил мужчина- они подарили ему свои

кожанные туфли'.

'Итак, продолжал Ананта,- у меня был тройной ключ: расписание,

трое мальчиков, английская одежда.' Я слушал его объяснения со

смешанным чквством веселья и огорчения. Наш великодушный

подарок извозчику, оказывается, возымел совсем иные

последствия!

'Конечно, я сейчас же телеграфировал служащим железнодорожных

станций всех трех городов, которые были подчеркнуты в

расписании Амара,- продолжал брат свой рассказ.-'Он сделал

отметку у Барели, и вот я телеграфировал твоему знакомому

Дварка. Наведя справки у наших калькутский соседей, я выяснил,

что двоюродный брат Джатинда не был дома одну ночь, а потом

вернулся в европейской одежде. Я разыскал его и пригласил к

обеду. Он принял приглащение, явно удивленный моим дружелюбным

отношением, столь для него неожиданным. По пути мы зашли в

полицейский участок. Окруженный несколькими чинами полиции

самого свирепого вида, которых я подобрал заранее. Джатинда не

выдержал их пронизывающего взора и согласился объяснить своего

странного поведения.

- Я отправился в Гималаи в состоянии духовного подъема,-

рассказал он нам,- меня наполняло вдохновенное ожидание

встречи с учителями. Но вот Мукунда сказал, что во время наших

экстатических переживаний в Гималайских пещерах тигры попадут

под власть особых чар и будут сидеть вокруг нас как ручные

котята. Когда я услышал эти слова, все во мне замерло, и на

лбу выступил холодный пот. Я подумал, а так ли? А вдруг хищная

природа не изменится под влиянием нашего духовного транса?

Будут ли они в этом случае относится к нам так же ласково, как

домашние коты? Воображение рисовало мне самые ужасные сцены: я

уже видел себя в желудке какого-нибудь тигра, да еще попавшим

туда не сразу, а по частям.' Мой гнев по адресу Джатинды за

его исчезновение испарился в один миг, и я от души

расхохотался. Это веселое объяснение в поезде успокоило ту

душевную тоску, которую он мне причинил. Должен сознаться, я

испытывал и некоторое чувство удовлетворения: и Джатинде не

удалось избежать встречи с полицией.

- Ананта /3/, ты- прирожденный сыщик!- Мой веселый взгляд был,

тем не менее, окрашен отчаянием.-И я скажу Джатинде, что я рад

тому, что он руководствовался не чувством предательства, как

мне казалось, а только благоразумным инстинктом самосохранения!

Дома отец трогательно попросил меня смирить мои беспокойные

ноги, по крайней мере, до окончания высшей школы. В мое

отсутствие он задумался и осуществил новый план: в наш дом

будет регулярно приходить святой пандит, Свами Кебалананда /4/.

- Этот мудрец будет твоим учителем санскрита,- сообщил мне

доверительно отец. Он надеялся удовлетворить мои религиозные

стремления при помощи уроков ученого философа. Но эти расчеты

оказались несколько ошибочными:мой новый учитель был далек от

того, чтобы предлагать мне сухие интеллектуальные построения и

гасить во мне жар стремления к Богу. Отцу не было известно,

что Свами Кебалананда- восторженный ученик Лахири Махасайа.

Несравненный гуру имел тысячи учеников, которых безмолвно

притягивал его непреодолимый божественный магнетизм. Позже я

узнал, что Лахири Махасайа часто называл Кебалананду 'риши',

или 'просветленным святым'.