Шри Парамаханса Йогананда

Автобиография монаха

путешествуют в отделении,

предназначенном для местных. После того, как он вежливо

удалился, я опрокинулся на сиденье и разразился громким

хохотом.На лице Амара сохранилось выражение радостного

удовлетворения: ведь он обдурил европейского

ветерана-чиновника! На платформе я ухитрился прочесть

телеграмму. ее послал брат Ананта, и она гласила:' Три

бенгальских мальчика в европейской одежде бежали из дому по

направлению к Хардвару через Могул Сарай. Пожалуйста,

задержите их до моего прибытия, ваши труды будут полностью

вознаграждены'.

- Амар, ведь я говорил, чтоб ты не оставлял дома подчеркнутого

расписания.- Мой взгляд был укоризненным.- Брат, должно быть,

нашел его у тебя. Ему осталось только признать справедливость

упрека.

Вечером поезд остановился на какой-то станции; я задремал.

Другой чиновник снова разбудил Амара и начал задавать ему

вопросы; однако и этот чиновник пал жертвою чар, содержавшихся

в словах 'Томас' и 'Томпсон'. На рассвете мы с триумфом

въехали в Хардвар; в далеке уже виднелись манящие

величественные вершины. Мы пробежали сквозь станцию и

смешались с толпой городских жителей, где почувствовали себя

свободнее. Нашим первым делом было переодеться в туземное

платье, ибо Ананта как-то разгадал нашу хитрость с европейской

одеждой. Но на душе у меня все время висело предчувствие

неудачи.

Мы полагали, что разумнее всего будет сейчас же ехать из

Хардвара; поэтому мы купили билеты далее на север, в Ришикеш,

земля которого с давних пор была освящена ногами учителей. Я

уже вошел в вагон, а Амар замешкался на станции. Вдруг его

остановил крик полисмена. Неожиданно появившийся офицер отвел

нас с Амаром в бенгальский полицейский пост и отобрал у нас

все деньги. Он вежливо объяснил, что должен задержать нас до

прибытия моего брата. Узнав, что целью беглецов были Гималаи,

офицер рассказал нам необычную историю:' Я вижу, что вы

грезите святыми. Но вы никогда не встретите более великого

божьего человека, чем тот, которого я видел только вчера. Мы с

братом, тоже офицером, столкнулись с ним пять дней тому назад.

Мы несли патрульную службу и получили инструкции выследить

одного убийцу и захватить его живым или мертвым. Было

известно, что он переодевается в платье садху, чтобы грабить

паломников. И вот в нескольких шагах от нас появилась фигура,

напоминающая описанного преступника. Он не обратил внимания на

наш приказ остановиться, и мы бросились, чтобы его схватить.

Приблизившись к нему сзади, я взмахнул топориком сос трашной

силой и почти целиком отсек от тела его правую руку.

Не вскрикнув и даже не взглянув на ужасную рану, неизвестный,к

нашему изумлению, продолжал быстро шагать вперед. Когда мы

обогнали его и стали перед ним, он спокойно произнес:' Я не

убийца, которого вы ищите'. Я был глубоко огорчен, увидев, что

ранил мудреца в божественном обличии. Бросившись к его ногам,

я умолял о прощении и предложил ему свой тюрбан, чтобы

остановить сильное кровотечение.

- Мой сын, это твоя ошибка вполне объяснима,- ласково взглянул

на меня святой.- Иди и не упрекай себя. Возлюбленная мать

позаботится обо мне.

С этими словами он прижал болтавшуюся руку к обрубку на

туловище, и, о чудо, она сейчас же приросла к своему месту!

Кровотечение необъяснимым образом прекратилось.

- Приходи ко мне через три дня вон туда, под дерево, и ты

увидишь, что я вполне здоров. Тогда ты не будешь ощущать

никаких угрызений совести.

Вчера мы с братом, горя от нетерпения, отправились к

назначенному месту. Садху находился там и позволил осмотреть

его руку. На ней не оказалось никаких следов повреждений, ни

малейшего шрама!

' Я иду через Ришикеш в уединенное место в Гималаях'- сказал

садху и, благословив нас, быстро удалился. Я чувствую, что моя

жизнь была как-то возвышена его святостью!'

Офицер закончил свою повесть благочестивым восклицанием; это

переживание, очевидно, затронуло в нем какие-то необычайные

глубины. Выразительным жестом он вручил мне газетную вырезку,