Говард Ф.Лавкрафт

Комната с заколоченными ставнями

лавочника враз посуровело. А, так ты парнишка

Либби той самой, что вышла за кузена Иеремею. Где сейчас твоя родня небось,

сгинули все вслед за Лютером? Ты-то сам не думаешь ли начать выкидывать ваши

семейные штучки?

- Не понимаю, о чем вы говорите, озадаченно произнес Эбнер.

- Не понимаешь ну и не надо, хмыкнул лавочник. Так я тебе сразу все и

рассказал.

Больше Тобиас Уэтли не проронил ни слова. Завернув Эбнеру продукты и

взяв у него деньги, он демонстративно отвернулся к окну, всем своим видом

показывая, что ему нет никакого дела до посетителя. Однако, направляясь к

выходу, Эбнер чувствовал на себе его исполненный неприязни взгляд.

Яркое утро будто враз померкло для него, хотя солнце все так же

продолжало сиять с безоблачных небес. Он поспешно свернул с главной улицы и

почти бегом направился в свой угрюмый дом на берегу Мискатоника.

Поглощенный нерадостными мыслями, он не сразу заметил, что у веранды

его дома стоит ужасающе старая повозка с запряженной в нее дряхлой клячей,

которую держит под уздцы худенький темноглазый мальчуган. В повозке сидел

сурового вида седобородый старик; едва завидев приближавшегося Эбнера, он

подозвал к себе мальчика и, опираясь на его плечо, стал осторожно спускаться

на землю.

- Это наш прадедушка Зебулон Уэтли. Он хочет поговорить с вами, сказал

мальчишка подошедшему Эбнеру.

"Боже мой, так значит, это Зебулон. Как же он постарел", подумал Эбнер,

разглядывая старика. Зебулон приходился родным братом покойному Лютеру и

сейчас оставался единственным уцелевшим представителем старшего поколения

Уэтли.

- Прошу вас, сэр, почтительно сказал Эбнер, подавая руку старику.

- Это ты, Эбнер, произнес тот слабым дрожащим голосом и, вцепившись в

руку молодого Уэтли, неуверенно заковылял к дому. Мальчик поддерживал его с

другой стороны. Дойдя до крыльца, старик глянул на Эбнера из-под кустистых

седых бровей и тряхнул головой: Я бы не прочь присесть.

- Принеси стул с кухни, мальчик, приказал Эбнер.

Мальчишка бегом поднялся на крыльцо и исчез в доме. Вскоре он показался

снова, неся в руках грубо сколоченный стул. Старик осторожно уселся на него

и некоторое время молчал, тяжело дыша видно, даже эти несколько шагов от

повозки до крыльца дались ему с трудом. Наконец он поднял глаза на Эбнера и

внимательно осмотрел его с ног до головы, задержав взгляд на костюме своего

внучатого племянника, так непохожем на его домотканую одежду.

- Зачем ты приехал сюда, Эбнер? спросил он наконец, и Эбнер поразился

его голосу. Он был ясен и тверд от недавней дрожи в нем не осталось и следа.

Не дряхлый старец, но умудренный долгой жизнью муж сидел сейчас перед

Эбнером, ожидая ответа на свой вопрос.

Коротко и четко Эбнер объяснил причину своего приезда.

- Эхе-хе, покачал головой Зебулон, выслушав его. Стало быть, ты знаешь

не больше других и даже поменьше некоторых. Лютер, Лютер... Одному Богу

ведомо, кто он такой и зачем явился на этот свет. А сейчас Лютер умер и

переложил все это на тебя... Эбнер, я каждый день молю Всевышнего, чтобы он

поведал мне, зачем Лютер отгородился от всего Данвича в этом доме и запер

Сари, когда она вернулась из Иннсмута, но Всевышний не дает мне ответа и уж,

видно, не даст никогда. Но я скажу тебе, Эбнер за этим кроется что-то

ужасное, да, ужасное... И не осталось никого, кто бы осмелился винить в том

Лютера, а не бедняжку Сари... Ох, Эбнер, будь осторожен тут дело нечисто.

- Я намереваюсь только исполнить волю деда, сказал Эбнер.

Старик кивнул головой, но глаза его выражали тревогу.

- Как вы узнали, что я приехал, дядя Зебулон? - спросил Эбнер.

- Я знал, что ты приедешь... Слушай меня, Эбнер,. слушай внимательно.

Ты ведь тоже Уэтли так знай, что наш род проклят Богом. Все Уэтли сейчас в

аду и якшаются там с дьяволом, да и когда они еще жили на земле, дьявол был

их другом. Они могли вызывать с небес ужасных тварей, и те слетались на их

зов, да так, что воздух свистел, как во время урагана. А еще они общались не

то с людьми, не то с рыбами нет, эти твари были ни то, ни другое, но жили

они в воде и могли плавать очень далеко аж в открытое море. А то еще были

там другие твари те вдруг вырастали в одночасье и своим богомерзким обликом

приводили в дрожь всех, кто их видел... Охо-хо, а что случилось тогда на