Мэнли П. Холл

Утерянные ключи Масонства или Секрет Хирама Абиффа

саркофага, был медленно поднят как бы невидимыми руками, из его темной глубины вышла облаченная в белое худощавая фигура со скрещенными на груди руками; мужчине было около тридцати лет, его черные длинные волосы ниспадали на плечи, образуя резкий контраст с бесшовной мантией. Его лишенное эмоций лицо было красиво и спокойно, подобно лику самого Аммона Ра, пристально глядевшего на происходящее. Арадамас тихо вышел из древней гробницы и медленно направился в сторону Верховного Жреца. Не доходя десяти шагов до земного представителя богов, он остановился, и простер руки в приветствии. В одной руке он держал крест с кольцом вместо верхнего луча17, который предъявил жрецу. Арадамас тихо стоял, пока Верховный Жрец, воздев скипетр к одной из каменных фигур, обращался с воззванием к Богу Солнца вселенной. Окончив молитву, он обратился к моложавой фигуре со словами:

Арадамас, ты ищешь познания тайны творения, ты просишь о божественном просветлении Трижды Великого, дабы наполнила тебя мудрость, веками даруемая богами человечеству. Ты мало понимаешь, о чем просишь, но Знающие говорят, что найденный достойным может получить истину. Поэтому сегодня ты стоишь здесь, чтобы доказать свое божественное право рождения на учение, о котором просишь.

Медленны и торжественны были слова Жреца, затем он указал скипетром на слабо освещенный большой проход под аркой, загороженный крылатой сферой, отливавшей золотом.

Ты видишь перед собой ступени; через эти переходы лежит путь, ведущий к оку суда и к ногам Аммона Ра. Ступай и, если сердце твое чисто, как одежды на тебе, если побуждения бескорыстны, не оступится нога твоя и душа исполнится светом. Но помни, что Тифон с дарами смерти таится в каждой тени, что неудача - смерть.

Арадамас повернулся и снова крестом сложил руки на груди. Он медленно прошел под мрачной аркой и тени великого Неизвестного сомкнулись над посвятившим жизнь поиску Вечного. Жрец смотрел ему в след, пока тот не скрылся из вида меж массивных колонн за пролетом арки, отделявшего живых от мертвых. Затем, медленно опустившись на колени перед гигантской статуей Ра и подняв глаза к лику Бога Солнца, скрытого тенями долгой ночи, он молился о юноше, дабы он перешел из тьмы колонн храма к свету, которого искал.

На мгновение показалось, что на лице огромной статуи играет блик, затем удивительная мирная тишина наполнила древний храм. Ощутив это, Верховный Жрец встал, засветил лампадку и медленно удалился. Звездочка его огонька становилась все слабее и слабее и, наконец, скрылась за украшенными тростником колоннами храма. Лишь неровный свет угасающего пламени алтаря отражался в большом каменном саркофаге и играл причудливыми бликами на лицах двенадцати судей мертвых Египта.

Тем временем, Арадамас, держа руки скрещенными на груди, медленно шел вперед и вверх, пока последний луч огня алтаря не исчез в тенях позади. Годами очищения он подготовился к великому посвящению; обладая уравновешенным умом и очищенным телом, он двигался меж смутно угадывающихся колонн. Его существо излучало слабый золотистый свет, озарявший колонны на пути. Он казался привидением среди леса старых деревьев.

Внезапно колонны расступились, образуя сводчатую комнату, тускло освещенную красноватым туманом. По мере того, как Арадамас шел вперед, его обвивали клубящиеся струи багрового света. Сначала они появились в виде быстро движущихся облаков, затем приобрели форму странных туманных фигур в струящихся одеяниях, парящие в воздухе и протягивающие длинные руки, пытаясь преградить ему путь. Призраки багрового тумана витали над ним, сладко нашептывая в ухо, под аккомпанемент жуткой музыки, подобной шуму шторма и крику полуночных птиц, раздававшейся в пустых залах. Не смотря на это, Арадамас спокойно и уверенно продолжал идти, его прекрасное, одухотворенное лицо, обрамленное черными, как смоль кудрями, удивительно выделялось на фоне извивающихся фигур, сгрудившихся вокруг, чтобы соблазном увести от цели. Не обращая внимания на странные формы, манящие к себе из призрачных проемов арок и уговоры нежных голосов, он твердо шел вперед с единственной мыслью:

Fiat Lux! (Да будет Свет!)

Ужасная, мрачная музыка становилась все громче и громче, пока не перешла в сильный рев. Стены задрожали, пляшущие формы извивались подобно теням колеблемой свечи, упрашивая и заманивая, как вдруг все исчезло среди колонн храма.