вещи получше могут переживаться (как их переживал я) вовне, внутри или в обоих мирах, внутреннем и внешнем, одновременно или последовательно. То, что они лучше, кажется всем, принимавшим мескалин, у кого здоровы печень и мозг, Такое воздействие мескалина является воздействием, которого можно было ожидать после принятия сильного наркотика, нарушающего эффективность церебрального редукционного клапана. Когда в мозгу кончается сахар, недокормленное эго ослабевает, его не беспокоит выполнение необходимой работы, и оно теряет всякий интерес к тем пространственным и временным соотношениям, которые значат так много для организма, склонного преуспевать в этом мире. Когда Всемирный Разум просачивается мимо уже далеко не герметичного клапана, начинают происходить всевозможные биологически бесполезные вещи. В некоторых случаях это может быть экстрасенсорное восприятие. Другие люди обнаруживают мир фантастической красоты. Для других, опять-таки, открывается великолепие, бесконечная ценность и глубокий смысл обнаженного бытия данного, неконцептуализированного события. На последней стадии безъэговости появляется смутное знание, что Все во всем- что, на самом деле, Все есть каждое. Как я понимаю, лишь на таком уровне может конечный разум приблизиться когда-либо к восприятию всего происходящего повсюду во вселенной.
Насколько значимо, в таком контексте, громадное повышение под воздействием мескалина восприятия цвета! Для некоторых .животных биологически очень важно быть способными различать определенные оттенки. Но за границами своего утилитарного спектра большинство существ - полнейшие дальтоники. Например, пчелы проводят большую часть времени, лишая невинности неопытных весенних девственниц, но, как показал фон Фриш, они распознают очень мало цветов. Высокоразвитое цветовое ощущение у человека является биологической роскошью - бесценной для него как интеллектуального и духовного существа, но не особо необходимой для выживания в качестве животного, Рассматривая прилагательные, которые Гомер вкладывает в уста героев Троянской войны, видно, что те едва ли превосходили пчел в способности различать цвета. По крайней мере, в этом отношении прогресс человечества изумителен.
Мескалин доводит все цвета до высочайшей силы и делает воспринимающего способным различать несметное множество тончайших оттенков, которых обычно он не в состоянии различать.
По-видимому, для Всемирного Разума так называемые вторичные характеристики вещей являются первичными. В отличие от Локка, воспринимающий, очевидно, чувствует, что цвета более важны и заслуживают большего внимания, нежели массы, местоположения и измерения. Как и находившиеся под воздействием мескалина, многие мистики воспринимают сверхъестественно сверкающие цвета не только духовным оком, но даже и в объективном, окружающем их мире. Сходные сообщения сделаны медиумами и сензитивами. Существуют некоторые медиумы, для которых мимолетное откровение человека, принявшего мескалин, является, причем в течение долгих промежутков времени, вопросом ежедневного и ежечасного опыта.
От этого длинного, но необходимого экскурса в царство теории мы можем теперь вернуться к удивительным фактам - к четырем бамбуковым ножкам стула посреди комнаты. Как и нарциссы Вордсворта, они привнесли редкое богатство - бесценный дар нового, непосредственного прозрения в самое Природу Вещей вместе с более скромным сокровищем понимания-особенно в сфере изящных искусств, Роза есть роза есть роза*. Но ножки этого стула были архангелом Михаилом и всеми ангелами, Спустя четыре или пять часов после данного события, когда эффект церебральной сахарной недостаточности смягчился, меня повезли на небольшую прогулку по городу, которая включала в себя (это было ближе к заходу солнца) посещение одного заведения, которое скромно именовало себя Самой большой в мире аптекой. В заднем помещении Самой большой в мире аптеки наряду с игрушками, поздравительными открытками и комиксами, стояли в ряд, к моему большому удивлению, книги по искусству. Я взял первый попавшийся под руку том. Книга была посвящена Ван Гогу, и открывала ее картина Стул - этот поразительный портрет вещи в себе, которую безумный художник увидел со своего рода благоговейным ужасом и попытался передать на полотне. Но это была задача, которая даже гению оказалась не под силу. Стул, который увидел Ван Гог, очевидно, по существу был тем же самым, что и стул, увиденный мной. Но, хотя и несравнимо более реальный, чем стул при обыденном восприятии, стул на картине оставался не более, чем необычайноДвери восприятия, страница 1Двери восприятия, страница 2Двери восприятия, страница 3Двери восприятия, страница 4Двери восприятия, страница 5Двери восприятия, страница 6Двери восприятия, страница 7Двери восприятия, страница 8Двери восприятия, страница 9Двери восприятия, страница 10Двери восприятия, страница 11Двери восприятия, страница 12Двери восприятия, страница 13Двери восприятия, страница 14Двери восприятия, страница 15Двери восприятия, страница 16Двери восприятия, страница 17Двери восприятия, страница 18Двери восприятия, страница 19Двери восприятия, страница 20Двери восприятия, страница 21Двери восприятия, страница 22