Пауло Коэльо

Пятая гора

под тем предлогом, что тот должен трудиться.

Если бы он обращался с мальчиком, как с бедным сиротой, пострадавшим от жестокости ассирийских воинов, тот никогда не смог бы преодолеть горечь утраты и тоску, которые овладели им, едва они вошли в город.

Теперь Илия хотел оставить его на несколько дней в покое, чтобы тот сам попытался осмыслить случившееся.

— Откуда детям знать? — настаивала женщина, которая просила у него еды.

— Сходи и убедись сама.

Старик и женщина увидели, что она разговаривает с детьми, игравшими на улице. Дети ей что-то сказали. Она обернулась, на ее лице мелькнула улыбка, и она исчезла за поворотом.

— Как ты догадался, что дети знают о запасах пищи? — спросил старик у Илии.

— Я тоже был когда-то ребенком и знаю, что у детей нет прошлого, — сказал он, снова вспоминая разговор с пастухом.

— Нападение ассирийцев той ночью очень напугало их, но сейчас они уже не думают об этом. Город превратился в огромную огороженную площадь, где никто не мешает им бегать. Играя в свои игры, они и наткнулись на запасы пищи. Жители города спрятали их, надеясь пережить осаду Акбара.

Ребёнок может научить взрослого трём вещам: радоваться без всякой причины, всегда находить себе занятие и настаивать на своём. Ведь из-за этого мальчишки я и вернулся в Акбар.

* * *

В тот вечер ещё несколько женщин и стариков присоединились к людям, собиравшим тела умерших. Дети отгоняли хищных птиц и приносили тряпьё и щепки. Когда опустилась ночь, Илия разжёг огонь, и огромная груда тел занялась пламенем.

Оставшиеся в живых молча смотрели на клубы дыма, поднимающиеся к небу.

Закончив работу, Илия упал в изнеможении. Перед сном к нему вернулось то чувство, которое он испытал утром. Он отчаянно пытался вспомнить что-то очень важное. Это не имело никакого отношения к тому, чему он научился в Акбаре.

Нет, то была древняя история, которая, похоже, и объясняла всё происходящее.

* * *

В ту ночь остался Иаков один. И боролся Некто с ним, до появления зари. И, увидев, что не одолевает его, сказал: «отпусти Меня».

И сказал Иаков: «не отпущу Тебя, пока не благословишь меня».

И сказал: как имя твое? Он сказал: Иаков.

И сказал: отныне имя тебе будет не Иаков, а Израиль; ибо ты боролся с Богом, и человеков одолевать будешь.

27

В тот же миг Илия проснулся и посмотрел на небо. Вот чего он никак не мог вспомнить!

Давным-давно патриарх Иаков ночевал в стане, и вошёл в стан Некто и боролся с ним до появления зари. Иаков боролся, хотя и знал, что его противник — Бог. Солнце взошло, а Бог ещё не одолел Иакова. Иаков перестал бороться только тогда, когда Бог согласился благословить его.

Эта история передавалась из поколения в поколение, чтобы никто не забывал: иногда нужно бороться с Богом. С каждым человеком может случиться несчастье: гибель города, смерть сына, несправедливое обвинение, неизлечимая болезнь.

В это время Бог испытывает человека, чтобы тот ответил на Его вопрос: «зачем ты так цепляешься за жизнь, ведь она коротка и полна страданий? Какой смысл в твоей борьбе?»

Тогда тот, кто не может ответить на этот вопрос, смиряется. А тот, кто ищет смысл жизни, решает, что Бог поступил несправедливо. Такой человек пойдет против своей судьбы.

В этот миг с небес нисходит другой огонь — не тот, что убивает, а тот, что разрушает старые стены и открывает каждому его истинный дар. Трусливые никогда не допустят, чтобы этот огонь зажёг их сердце. Всё, что им нужно, — чтобы новое в жизни скорее стало привычным.

Тогда они смогут жить дальше и думать так, как прежде. А храбрые предают огню всё старое и, даже ценой огромного душевного страдания, оставляют всё, в том числе и Бога, и идут вперед.

«Храбрые всегда упрямы».

Глядя с неба, Господь улыбается от радости, ведь, как раз, этого Он и хочет — чтобы каждый человек сам отвечал за свою жизнь. В конце концов, Господь щедро одарил своих детей способностью делать выбор и принимать решение.

Только те, у кого в сердце зажёгся священный огонь, осмеливаются бороться с Богом. И только они знают обратный путь к Его любви, ибо приходят к пониманию того, что несчастье — это испытание, а не наказание.