Дэн Браун

Код да Винчи (Часть 3)

грело лицо. А прошлая ночь была самой тёмной и ужасной в его жизни.

Он думал о Сайласе, чьё тело было найдено в парке.

Пожалуйста, прости меня, сын мой...

Теперь Арингароса жалел о том, что привлёк Сайласа к выполнению своего плана. Вчера вечером ему звонил капитан Безу Фаш.

Он подозревал епископа в соучастии в убийстве монахини, которое произошло в церкви СенСюльпис. И Арингароса понял, что события той ночи приняли непредсказуемый оборот.

А, узнав из выпуска новостей, ещё о четырёх убийствах, он просто пришёл в ужас. Что же ты натворил, Сайлас! Как только посмел!

Затем, он попытался связаться с Учителем, но, безуспешно. И только тогда епископ понял: его просто использовали. Что единственный способ предотвратить дальнейшее развитие ужасных событий — это сознаться во всём Фашу.

Так и произошло, и, с того момента, Арингароса вместе с Фашем пытались перехватить Сайласа, хотели опередить Учителя, пока тот не отдал монаху приказ убить когото ещё.

Ощущая слабость и ломоту во всём теле, Арингароса устало закрыл глаза. По телевизору передавали последние новости об аресте известного британского учёного, рыцаря сэра Лью Тибинга.

Учитель нас всех переиграл.

Очевидно, Тибинг пронюхал чтото о планах Ватикана отмежеваться от «Опус Деи». И, для осуществления уже своих планов выбрал епископа Арингаросу.

Да и кто ещё стал бы охотиться за Граалем с таким слепым упорством и усердием? Вряд ли человек, которому есть что терять. К тому же, если верить легендам, Грааль приносил новому своему обладателю невиданные прежде власть и могущество.

Лью Тибинг чрезвычайно изобретательно скрывал своё истинное лицо. Говорил с сильным французским акцентом, притворялся глубоко набожным человеком, требовал, в качестве вознаграждения, то, в чём он вовсе не нуждался, а именно — деньги.

И Арингароса оказался слишком заинтересованным лицом, чтобы заподозрить неладное. Сумма в двадцать миллионов евро была просто ничто, в сравнении с возможностью заполучить Грааль, а финансовая сторона дела была благополучно разрешена выплатой Ватиканом, в качестве отступных «Опус Деи», этих самых миллионов.

Слепой видит то, что хочет видеть.

Но, самым оскорбительным в мошеннической афёре Тибинга стало то, что он потребовал выплаты в виде облигаций Банка Ватикана на предъявителя. С тем чтобы, если вдруг чтото пойдёт не так, все нити расследования привели в Рим.

— Рад видеть, что вам уже лучше, святой отец.

Арингароса сразу узнал хрипловатый голос, но лицо человека, появившегося в дверях, было ему незнакомо — он представлял себе его совершенно иным.

Строгие грубоватые черты, чёрные, гладко прилизанные волосы, толстая шея, выпирающая из воротничка рубашки под чёрным костюмом.

— Капитан Фаш? — неуверенно спросил Арингароса.

Сострадание и забота, которые проявил к нему капитан вчера ночью, както не вязались с обликом этого сурового человека.

Капитан приблизился к постели и опустил на стул знакомый Арингаросе тяжёлый чёрный портфель.

— Полагаю, это принадлежит вам?

Арингароса взглянул на портфель, туго набитый облигациями, и тут же смущённо отвел взгляд, ему было стыдно.

— Да... благодарю вас.

Какоето время он молчал, теребя пальцами край простыни, затем решился.

— Капитан, я долго раздумывал над всем этим... И хочу попросить вас об одном одолжении.

— Да, разумеется. Слушаю вас.

— Семьи тех людей в Париже, которых Сайлас...

Тут он умолк, проглотил подкативший к горлу комок.

— Понимаю, никакие в мире деньги не могут возместить ужасной утраты. Однако, если вы окажете мне такую любезность и разделите средства, лежащие в этом портфеле, между ними... между семьями убитых...

Тёмные глазки Фаша какоето время пристально изучали епископа.

— Благородный поступок, милорд. Обещаю, я прослежу за тем, чтобы ваше пожелание было исполнено должным образом.

Повисла томительная пауза. На экране телевизора высокий худощавый офицер французской полиции давал интервью на фоне старинного особняка. Фаш узнал его и впился глазами в экран.

— Лейтенант Колле, — в голосе британской корреспондентки Бибиси слышались укоризненные нотки, — прошлой ночью ваш непосредственный начальник публично обвинил двух совершенно ни в чём не повинных людей в убийстве.