Ричард Бах

Чужой на Земле

место. Я бы предпочел летать из одного города в другой, а не ездить по земле на ужасно опасном устройстве, называемом автомобилем.

Когда я лечу, моя жизнь находится в моих руках, и я независим от других водителей и железнодорожных шлагбаумов, которые выходят из строя в самую опасную минуту. Если ты хорошо знаешь устройство самолета, умеешь пользоваться аварийными режимами и системой катапультирования, эта машина намного безопаснее, чем автомобиль.

До Висбадена осталось четыре минуты. Осматриваю приборы. Самолет плавно скользит по воздуху. Я расслабляюсь и медленно плыву по течению широкой реки времени.

Когда я был мал, мне довелось жить в городке, над которым я теперь пролетел бы в мгновение ока. Я ездил на велосипеде, ходил в школу, подрабатывал после уроков и проводил часы в аэропорту, наблюдая за тем, как прилетают и садятся самолеты. Полететь когда-нибудь самому? Нет, это не для меня. Слишком сложно.

Однако, в моей жизни наступил день, когда у меня за плечами оказались типичные годы типичного курсанта летного училища. На первом курсе колледжа я получил не так уж много хороших отметок и решил, что жизнь в кампусе13 — не для меня. Сам не знаю почему, я отправился на призывной пункт и сказал человеку, который сидел за столом, что хочу стать пилотом Военно-Воздушных Сил. Тогда я еще не знал, что это значит, но мне казалось, что именно так я начну Настоящую Жизнь, полную неожиданностей и опасностей.

К своему удивлению, я выдержал экзамены. Я сумел разобраться в том, какие самолетики были нарисованы на схемках. Я указал, какая часть страны была изображена на контурной карте номер два. Я написал, что колесо К будет вращаться по часовой стрелке, если рычаг А потянуть вперед. Доктор долго ощупывал меня и пришел к выводу, что дыхание у меня ровное. Затем мне неожиданно предложили стать курсантом летного училища американских Военно-Воздушных Сил, и я принял это предложение.

В течение трех месяцев я продолжал жить на земле. Мне приходилось много бегать, маршировать и учиться стрелять из пистолета 45-го калибра. Правда, иногда над нашей базой пролетал одинокий самолетик.

Другие курсанты были в чем-то очень похожи на меня. Большинство из них никогда не видели самолета. Многие пытались продолжить образование в колледже, но не очень преуспевали в учебе. Всем хотелось Приключений и Неожиданностей. Они потели вместе со мной на техасском солнце и заучивали наизусть Общевойсковой Устав и Правила поведения курсанта летного училища...

Ночь вступила в свои права в небе над Германией. По лобовому стеклу прыгают голубые огоньки, а в наушниках слышен монотонный шум, который принимает коротковолновая антенна, притаившаяся где-то во чреве самолета. Тоненькая стрелка радиокомпаса прыгает всё чаще, причем всегда вправо от курса. После каждого прыжка она замирает на секунду, чтобы снова дернуться в сторону правого крыла. Мне остается лишь наблюдать за ней.

Воздух спокоен и прозрачен, как стекло, однако я подтягиваю ремни безопасности и зажигаю в кабине яркий свет. Если ночью у вас появятся видения, зажгите свет поярче, говорили нам в летном училище. В эту ночь за плексигласовым фонарем всё равно ничего не видно, и поэтому зажженный свет не может помешать наблюдению за окружающим пространством. К тому же, при свете легче следить за приборами на панели управления. И еще, во тьме меня не ослепит молния. И вот я сижу, туго пристегнутый ремнями, в перчатках и в шлеме. Моя лётная куртка застегнута на молнию, а ботинки зашнурованы так, чтобы ногам было удобно.

Теперь я готов к любым проказам погоды. В какое-то мгновение мне хочется повернуть переключатель пулемета в положение Готовность, однако я тут же осознаю, что это всего лишь мимолетная, ничего не значащая мысль. Я снова проверяю систему обогрева лобового стекла и убеждаюсь, что защитные экраны двигателей подняты. Ну что, буря, давай, вот он я! Однако воздух спокоен и мягок. В зоне хорошей погоды осталось пролететь всего лишь несколько минут, а затем придется положиться на приборы.