Сатпрем

«Эволюция II»

золотая или свинцовая 'крышка' пробита, широко расколота,

Ворота Солнца распахнуты для нас и раскалывают нас на тысячи кусочков — ведь Новое

может сжигать — чтобы затем мы воскресли, как Феникс из пепла. И кто закроет этот

солнечный шлюз? Сейчас он сотрясает мир куда как более неумолимо, чем все Потопы

древности. Это та 'благоприятная среда', которой никогда не было, ведь мы достигли

конца человека и должны поторопиться, прежде чем человек положит конец своей Земле;

ведь теперь настало время, когда, в конце нашей дороги, мы держим в руках наше

собственное разрушение или нашу собственную перемену.

Так что давайте бросим последний спасательный круг тем, кто хочет этого. Ведь Надежда

здесь, если мы хотим ее; Путь здесь, если мы хотим его — и Время пришло, хотим мы

этого или нет.

Неистовы они,

и все же они собратья

непоколебимой светящейся Силы

Риг Веда, V.52.2

О, господин энергии,

называли они его

за полную и плотную субстанцию

Риг Веда, IV.31.7

Глава 8

Капельный молот

СУЩЕСТВУЕТ спокойный океан над жизнью, и когда мы устанавливаем с ним

достаточно прочный контакт, когда 'нить' совершенно ясна и близка, тогда мы можем

найти этот океан где угодно, в подземке и во всех мыслимых и немыслимых местах — он

присутствует в е з д е, поддерживая нас, мы можем погружаться в него по желанию, и весь

этот хаос мира, эта боль и беспорядок мира исчезают на время в такой очень спокойной и

обширной сладостности... Мы освежились и можем продолжать нашу сумасшедшую и

беспорядочную жизнь. Можно было бы считать, что нечто было утрачено в нашем

воспитании маленьких интеллектуальных варваров, и попытаться это исправить, так

чтобы вещи столь прекрасные и освежающие могли бы быть постепенно влиты в детей,

которые несли бы их лучше — и дальше, через всю жизнь — чем аксиомы Эвклида или

Божьи заповеди.

Но такой цивилизации мудрости не видится в перспективе, и в лучшем случае мы

произвели бы только 'лучших' людей, хрупкий и смертных, и определенно слишком

многочисленных. Ушло время 'становиться лучше', настало время стать кем-то иным.

Если у нас хватает отваги пересечь ту океаническую пленяющую черту, тогда вещи

начинают принимать совсем другой оборот. Наш покой уходит, наши улыбки уходят, мы

выброшены на бешеный берег и оглушены им, со всем этим хаосом изведанного мира,

распростертого над нами, за которым следует все неизведанное — скрипучее, злобное,

мрачное — в наших эволюционных катакомбах.

Это дерзкое, трудное, рискованное предприятие — и изнурительное, воистину такое, как

если бы мы дали волю нашим тысячелетним врагам. Все говорит НЕТ. И это 'нет' идет не

откуда-то снаружи, оно под нашей собственной шкурой, вместе со всеми отметками,

которые мы несем в нашей животной физиологии. Понадобилась отвага Шри Ауробиндо

и Матери, чтобы пробить путь через все это и 'высвободить' Мощь, которая будет

сильнее, чем все эти Века жестокости и смерти.

Как первое следствие этого мощного освещения выгоняются из своих нор все эти

маленькие твари, таящиеся во тьме. Поток низости. Это то, что сейчас происходит в мире,

как в теле открывателя — идет 'рас-крытие'.

В сущности он рас-крывает Смерть, ведь это есть первая 'тварь', из которой выходят все

остальные. И пока эта тварь не побеждена, ничто не может быть достигнуто, всегда все

нужно будет начинать сначала. Как Мать объяснила это столь просто: 'Пока смерть здесь,

вещи будут подходить к плохому концу.'

Вот как это работает.

За той океанической или надментальной чертой, как мы назвали ее, мы вступаем в

губительную зону, ничейную страну — по-настоящему девственные земли без троп и

указателей — характеризующиеся... сокрушительной плотностью, давление которой все

увеличивается по мере того, как мы все глубже погружаемся в нее, как если бы мы

входили в затвердевший воздух, но 'мы', входящие туда, это наше тело. Когда я впервые

вступил в эти регионы, я сказал себе, или тело сказало себе: 'Это жидкая твердыня — или

твердая жидкость!' И в некотором новом состоянии сознания (к которому мы вернемся

позднее — это очень интересное и забавное сознание, которое не имеет ничего общего с

нашей интеллектуальностью или нашими волшебными вымыслами), мне был показан

'океанический куб' — кусок сапфирно-голубого океана с серебристо-мерцающим

сиянием, но в форме куба, и ничто 'внешнее' его не удерживало. Он был настолько

'тверд', что держался сам по себе, и все же это была жидкость. Я сказал себе: 'Это новое