Сатпрем

«Эволюция II»

миром'. Но и это обратится в камень, независимо от идей или религий — как отпечаток

древнего моллюска в известняке.

Так что давайте зададимся одним вопросом, который позволит нам стать нечто бo'льшим,

чем палеонтологической диковинкой.

Я всегда находил удивительным и поразительным то, что со времен Ламарка, (*)

(* Французский натуралист Ламарк (1744—1829) был непризнанным основателем

современного эволюционизма. Его кропотливая и гигантская работа по классификации

растений и животных, которая привела его к тем заключениям, что 'жизнь имеет

внутреннюю склонность к прогрессу' и 'виды происходят друг от друга', была встречена

неистовой критикой и затем предана забвению, пока собственная работа Дарвина не

утвердила пионерские прозрения Ламарка.)

который отважился написать свою Зоологическую Философию в тот самый год, когда

Дарвин качался в колыбели, что никто из 'лидеров' нашей зоологии даже не

поинтересовался тем, кто же придет на смену Человеку? С таким запасом вооружений и

разумений, как может эта особенная одежда быть развенченой? Наши наследственные и

королевские обезьяны не будут иметь другое 'мышление', как и тупоголовые акулы и

тиранозавры.

Но вопрос еще и в том: как после Человека?

Теперь мы входим в Прикладную Зоологию, или эволюционизм in vivo.

И очень может быть, что все эти миллиарды лет эволюция была направлена к одной точке,

где единственный вид станет способным повернуться к себе, не для того, чтобы улучшить

свой мир, свои плавники или лапки, и не свои 'идеи' о мире, но для того, чтобы изучить

эти собранные вместе окаменелости и биологические ткани и увидеть то, что сможет

возникнуть из этого вида — как он сможет радикально изменить свою жизнь, каким

механизмом, какой внутренней мощью?

Мы предлагаем ни что иное, как зоологическую революцию. Мы ищем ни что иное, как

сокрытый, и все же внутренне присущий рычаг или пружину в этом теле, которая откроет

для нас двери Новой Эволюции, какой никогда не было со времен появления первых

микроорганизмов три миллиарда лет назад: Эволюции II.

Да, это отчасти 'подобно признанию в убийстве', подобно... антинаучному и

антирелигиозному, возможно, античеловеческому деянию. Но были ли первые двояко-

дышащие когда-либо анти-рыбами? Эволюция есть 'анти-ничто': она идет своим

чередом. И смеется над нашим самомнением. Со всеми нашими уловками и украшениями,

мы, возможно, не более чем Предыстория Человека.

Ты разбил на куски

пустячный холм существа

потому что он не доставил тебе

запертую сладостность жизни

Риг Веда, V.54.5

Глава 2

Благоприятная среда

МНЕ было ровно тридцать, когда я отважился на поиски будущего Человека. Или,

попросту говоря, на поиски 'производственного процесса', который сделает Человека —

не 'улучшение' его в святости, интеллекте, средствах действия, не в его способности

'следовать', ничего такого, что ослепляет блеском: я всецело посвятил себя пост-

человеку. Сегодняшняя зоология, будь то научная или духовная, казалась мне какой-то

претензией со страшными пещерами и безднами, или же эфемерными высотами без

будущего, разве что с сомнительными небесами. Верно, Индия с ее теорией

перевоплощения предоставляла более рациональный выход: вы путешествуете из жизни в

жизнь, вырастая, заполняя бреши старых падений обновленной отвагой, повергая того

врага, которого вы ранее не изгнали или не могли изгнать, и сценарий раскручивается,

чтобы обратить поражения в новую силу и принизить ценность старых достижений,

ставших тюрьмой. Вы расширяетесь, ваш взгляд охватывает все большее человечество.

Но, в конечном итоге, это всегда тот же самый сценарий с разнообразными скачками и

падениями и меняющимися цветами. Вы любите, и смеетесь, и рыдаете. Тогда вы

смотрите на человеческий сценарий в его тотальности, больше не ради себя или ради

собственного удовлетворения. История приходит в жизнь, как в вашу собственную жизнь.

Вскрывается игра противоборствующих сил, обнаруживается коллективный гипноз

времени, обнаруживается человеческое развертывание. Смутные очертания обретают

форму, проступают разломы, подобные разломам коры древней Гондваны, от которой

откололись континенты и начали дрейфовать... куда? И вся эта множащаяся толпа,

растущая более в грубости, чем в утонченности, вечно множащаяся, подобно камню на

шее Земли. Что мы можем ПОДЕЛАТЬ со всем этим?

Эволюция норовит использовать зло, как и добро: она из всего извлекает пользу,