Морозов НА

Откровение в грозе и буре

не собирали вселенских соборов, ни раньше, ни позже Иоанна, а посвящали прямо, вызывая для этого фракийского епископа225. Да и собор созвать в те времена, при плохих путях сообщения, было далеко не легко.

Причина же съезда в данном случае становится вполне понятной, как только мы припомним некоторые места «Откровения». Очевидно, что автор его не хотел и не мог принять должность главы восточной церкви, пока лица, с которыми ему придётся сообщаться как с собратьями, не дали ему торжественного обещания не делать более поступков, за которые он метал на них громы и молнии.

И когда все эти обещания были ему даны епископами, поражёнными ужасом от перспективы скорого пришествия Христа, как оно описано в «Откровении», Иоанн, вероятно, и согласился считать их за своих.

На панику же среди христиан и, как её результат, необычное религиозное настроение при его водворении единогласно указывают все источники. «Ристалища и амфитеатры, – говорит высокопарно Муравьёв в своей „Истории первых четырёх веков христианства“226, – временно опустели (в первый год его пребывания), как осушаются берега от волн, сгоняемых сильным ветром. Волны народные хлынули в церковь. Кафедра сделалась слишком отдалённой, чтобы можно было слышать его слова, и он «был принуждён говорить с амвона посреди церкви».

Что же он проповедывал в это время? Я уже не раз говорил, что идентичности дошедших до нас речей всех древних ораторов совершенно нельзя доверять. Все они сильно искажены древними корректорами, обтесывавшими речи всех, кому они сочувствовали, по образу и подобию своих собственных проповедей, а из слов врагов непременно делавшие глупость и чепуху, не говоря уже о множеств прямых подлогов. Но если мы допустим, что те речи, которые приписывались Иоанну за этот период, не особенно искажены, то они очень характерны. Во многих из них он прямо говорит о близком пришествии Иисуса, и раз или два намекает на 400 год после его рождения, что и соответствует вычисленному нами 399 году, так как время рождения Егошуа считалось за год или за два до начала нашей эры.

«Властелин близок: ждите его. Мы не далеки от исполнения (пророчества), и мир уже склоняется к концу. Это возвещают войны, бедствия и землетрясения. Это возвещается иссяканием любви. Как тело в предсмертной агонии испытывает всевозможные боли, как здание перед крушением роняет отваливающиеся доски крыши и стен, так и бедствия, нахлынувшие со всех сторон, возвещают кончину мира». Такие же места мы находим и в других приписываемых