Морозов НА

Откровение в грозе и буре

это событие за два года до неё, как и делают до сих пор английские богословы.

Считая по этому последнему способу, мы находим, что указываемый Иоанном день 13 марта 399 года, как время исполнения его астрологического пророчества, назывался тогда 13м марта 401го года после предполагаемого рождения Христа, т. е. срок исполнения помечен начальным годом нового, пятого, века после этого выдающегося события. Кроме того, не следует забывать, что год в то время начинался не с января, как теперь, а с марта, в котором находилось 20го числа весеннее равноденствие. По еврейскому счёту с этого самого равноденствия и начинался новый год, а граждане Римской империи считали свой год с 1го марта.

Почему же автор отнёс момент исполнения своего предсказания именно к 13му марта? – Очевидно, потому, что, кроме астрологических соображений, это был последний воскресный день четвёртого века, так как следующее воскресенье, 20го марта 399 года нашей эры, или 20 марта 401 года от предполагаемого им года рождения Христа, являлось уже воскресным днём нового, пятого, столетия. В эту знаменательную неделю между 13 и 20 марта и должна была совершиться описанная автором борьба Иисуса с его византийскими врагамиклерикалами и его суд над ними, и новый пятый век должен был сойти с небес уже на обновлённую Землю.

Всё это вполне совпадает с мистическим мировоззрением автора, по которому вся история мира и людей была распределена в стройном порядке по годам и числам. Мы это видели уже не раз в «Откровении в грозе и буре», где вместе со звериным числом 666 фигурируют и другие числа: семь гонцов бури, семь вестников с чашами, четыре животных перед престолом творца мира и т. д., и т. д. Все эти отдельные применения чисел – только различные проявления одной и той же общей мистической идеи автора о числе как выдающемся факторе в мироздании.

Часть IV

Характеристика византийской жизни конца IV века и послания автора Апокалипсиса к семи малоазиатским собраниям верных

I. Главные фракции христианского мира к концу четвёртого века

Когда при долгих блужданиях по какойлибо очень тёмной и плохо исследованной научной области вам приходится напасть на след какоголибо неожиданного открытия, этот след всегда имеет для вас чтото обаятельное, и невольно влечёт за собой всё далее и далее, как неизвестная полузаглохшая тропинка в глубину дремучего леса. И вы идёте по ней в неведомые места, сбиваетесь с едва заметного следа и снова возвращаетесь на него, пока тропинка не пропадёт