Говард Лавкрафт

Ужас Данвича

него. Он вовсе и не человек, я это всегда всем

говорила, и я думаю, что они со Стариком Уотли что-то там выращивали в этом

своем заколоченном доме, и даже еще хуже, чем он сам. Вокруг Данвича всегда

водились призраки -- живые призраки -- не такие как люди и опасные для

людей".

"Земля опять вчера разговаривала, а под утро Чонси слышал, как громко

кричали козодои в Холодном Весеннем Ущелье, он глаз сомкнуть не мог. А потом

он подумал, что слышит иные, слабые звуки от дома Колдуна Уотли, -- как

будто дерево трещит или доски отдирают, или как будто ящик деревянный

разламывают. Он ночь не спал до восхода, а встав, первым делом пошел к

Уотли, чтобы самому посмотреть, и я вам скажу, миссис Кори, что он увидел

достаточно! Ничего хорошею тут нет, и я думаю, что тут все должны принять

участие и что-то сделать. Я знаю, что происходит что-то ужасное, и чувствую

что мне недолго осталось жить, но только один Бог знает все".

"А как ваш Лютер, он заметил, куда ведут эти большие следы? Нет? Ну,

что ж, миссис Кори, если они были на дороге с этой стороны ущелья и если они

еще не подошли к вашем дому, тогда они, наверное, уходят прямо туда, в

ущелье. Так и должно быть. Я всегда говорила, что это Холодное Весеннее

Ущелье -- нездоровое и дурное место. Козодои и светлячки ведут себя вовсе не

так, как творения божии, а кроме того, там, говорят, вы можете услышать

разные странные вещи, снизу, если будете стоять между обрывом и Медвежьей

Берлогой".

К полудню три четверти всех мужчин и юношей Данвича двинулись по

дорогам и лугам между свежими развалинами дома Уотли и Холодным Весенним

Ущельем, в ужасе рассматривая чудовищные гигантские следы, изувеченных коров

Бишопа, странные, зловонные обломки фермерского дома, а также помятую,

обесцвеченную растительность на полях и обочинах дороги. То, что обрушилось

на этот мир, несомненно попало в находившееся здесь огромное зловещее

ущелье: все деревья на краях его были согнуты или сломан, а в нависающем над

обрывом подлеске была продолблена широкая дорога. Можно было подумать, что

дом, сметенный обвалом, соскользнул, разрывая густое сплетение деревьев и

кустарника, по крутому склону ущелья. Снизу не доносилось ни звука, а только

отдаленный, почти неразличимый запах; неудивительно, что собравшиеся мужчины

предпочитали стоять на краю обрыва, вместо того чтобы спуститься вниз и

напасть на ужасного неведомого Циклопа и ею логове. Три собаки, которые

находились вместе с людьми, поначалу яростно заливались лаем, однако,

приблизившись к ущелью, трусливо замолчали. Кто-то позвонил в "Эйлсбери

Транскрипт", однако редактор, привыкший к чудным историям из Данвича,

ограничился тем, что состряпал небольшую, в один абзац, юмористическую

заметку: ее впоследствии передало агентство "Ассошиэйтед Пресс".

Вечером все отправились по домам и забаррикадировали двери своих домов

и амбаров. Нечего говорить, что ни одна корова не была оставлена на

пастбище. Около двух часов ночи ужасающая вонь и дикий собачий лай разбудил

семейство Элмера Фрая, на восточном склоне Холодного Весеннего Ущелья, и все

потом единодушно говорили, что неподалеку был слышен приглушенный шелест и

плеск. Миссис Фрай предложила позвонить соседям, и Элмер уже готов был с ней

согласиться, но тут треск ломающегося дерева прервал их дискуссию. Звук этот

доносился, по всей вероятности, из амбара: сразу же за этим послышались

ужасные крики и топот скотины. Собаки рабски подползли и прижались к ногам

онемевших от страха людей. Фрай механически зажег фонарь, но отдавал себе

отчет, что выйти сейчас на темный двор равносильно смерти. Дети и женщины

хныкали, воздерживаясь от крика, следуя какому-то загадочному, древнему

инстинкту самосохранения. Наконец крики скотины затихли, сменившись

жалостливым мычанием, после чего, в свою очередь, стали слышны удары, стук и

треск. Семейство Фраев, прижавшись друг к другу в гостиной, не решалось

двигаться, пока последние отзвуки не затихли где-то далеко, по-видимому, в

Холодном Весеннем Ущелье. Затем, среди сдавленных стонов из хлева и

демонических криков ночных козодоев из ущелья, Селина Фрай бросилась к

телефону и рассказала всем, кому смогла, о второй волне данвичского ужаса.