Говард Лавкрафт

Хребты безумия

по длине зданий

полустершиеся барельефы и орнаменты из точек; так понемногу в нашем

воображении начал складываться былой облик города, хотя теперь в нем

отсутствовало большинство крыш, шпилей и куполов. Когда-то он был весь

пронизан тесными проулками, похожими на глубокие ущелья, некоторые чуть ли

не превращались в темные туннели из-за нависших над ними каменных выступов

или арок мостов. А сейчас он раскинулся перед нами как порождение чьей-то

мрачной фантазии, за ним клубился туман, в северной части которого

пробивались розоватые лучи низкого антарктического солнца. Когда же на

мгновение солнце скрылось совсем и все погрузилось в полумрак, мы отчетливо

уловили некую смутную угрозу, характер которой мне трудно описать. Даже в

отдаленном завывании не достигающего нас ветра, бушующего на просторе среди

гигантских горных вершин, почудилась зловещая интонация. У самого города нам

пришлось преодолеть исключительно крутой спуск, где обнаженная порода по

краям равномерно чередующихся выступов заставила меня подумать, что, видимо,

в далеком прошлом здесь существовала искусственная каменная лестница. Без

сомнения, глубоко подо льдом обнаружились бы ступени или что-нибудь в этом

роде.

Когда наконец мы вступили в город и стали продвигаться вперед,

карабкаясь через рухнувшие " обломки каменных глыб и чувствуя себя карликами

рядом с выщербленными и потрескавшимися стенами-гигантами, нервы наши вновь

напряглись до такой степени, что мы лишь чудом сохраняли самообладание.

Денфорт поминутно вздрагивал и изводил меня совершенно неуместными и крайне

неприятными предположениями относительно того, что на самом деле произошло в

лагере. Мне они были просто отвратительны: ведь вид этого ужасного

города-колосса, поднявшегося из темной пучины глубокой древности, и меня

наталкивал на определенные выводы. У Денфорта не на шутку разыгралось

воображение: он настаивал, что там, где засыпанный обломками проулок делает

крутой поворот, видел удручившие его непонятные следы; он постоянно

оглядывался, уверяя, что слышит еле различимую, неведомо откуда доносящуюся

музыку -- приглушенные трубные звуки, напоминающие завывание ветра, Наводили

на тревожные мысли и навязчивое пятиконечие в архитектуре, и рисунок

нескольких сохранившихся орнаментов; в нашем подсознании уже поселилась

ужасная догадка, кем были первобытные создания, которые воздвигли этот

богохульственный город и жили в нем.

В нас, однако, не совсем угас интерес первооткрывателей и ученых, и мы

продолжали механически отбивать кусочки камней от разных глыб -- пород,

применявшихся в строительстве. Хотелось набрать их побольше, чтобы точнее

определить возраст города. Громадные внешние стены были сложены из юрских и

команчских камней,- да и во всем городе не нашлось бы камешка моложе

плиоцена. Несомненно, мы блуждали по городу, который был мертв по крайней

мере пятьсот тысяч лет, а может, и больше.

Кружа по этому сумрачному каменному лабиринту, мы останавливались у

каждого доступного нам отверстия, чтобы заглянуть внутрь и прикинуть, нельзя

ли туда забраться. До некоторых окошек было невозможно дотянуться, в то

время как другие открывали нашему взору вросшие в лед руины под открытым

небом, вроде повстречавшейся нам первой крепости. Одно, достаточно

просторное, так и манило воспользоваться им, но под ним разверзалась

настоящая бездна, а никакого спуска мы не разглядели. Несколько раз нам

попадались уцелевшие ставни; дерево, из которого их изготовили, давно

окаменело, но строение его, отдельные прожилки еще различались, и эта

ожившая перед нами древность кружила голову. Ставни вырезали из мезозойских

голосеменных хвойных деревьев, а также из веерных пальм и покрытосеменных

деревьев третичного периода. И здесь -- ничего моложе плиоцена. Судя по

расположению ставен, по краям которых сохранились метки от давно распавшихся

петель странной формы, они крепились не только снаружи, но и внутри. Их,

казалось, заклинило, и это помогло им сохраниться, пережив изъеденные

ржавчиной металлические крепления и запоры..

Наконец мы напали на целый ряд окон -- в венчавшем "здание громадном

пятиугольнике; сквозь них просматривалась просторная, хорошо сохранившаяся