Говард Ф.Лавкрафт

Заброшенный дом

нам, как это ни странно, наибольшее отвращение,

несмотря на то, что он находился целиком над землей и примыкал к людной

улице, от которой его отделяла лишь тонкая дверь да кирпичная стена с

окошком. Мы не знали, стоит ли заходить в него, поддаваясь тяге к чудесному,

или же лучше избегать этого, дабы не навредить душе и рассудку. Ибо, с одной

стороны, дурной запах, пропитавший весь дом, ощущался здесь в наибольшей

степени; с другой стороны, нас пугала та белесоватая грибовидная поросль,

что всходила в иные дождливые летние дни на твердом земляном полу. Эти

грибы, карикатурно схожие с растениями во дворе, имели прямо-таки жуткие

формы, представляя собой отвратительные пародии на поганки и индейские

трубки; подобных грибов мне не случалось видеть ни в каких других условиях.

Они очень быстро сгнивали и на определенной стадии начинали слегка

фосфоресцировать, так что запоздалые прохожие нередко рассказывали о

бесовских огоньках, мерцающих за пустыми глазницами окон, распространяющих

смрад.

Мы никогда даже в пору самых буйных своих сумасбродств в канун дня всех

святых никогда не посещали подвал по ночам, зато во время дневных посещений

нередко наблюдали упомянутое свечение, особенно если день выдавался

пасмурный и сырой. Была еще одна вещь, более, так сказать, неуловимая,

которую, как нам казалось, мы тоже часто наблюдали, весьма необычная вещь,

хотя скорее существовавшая в воображении, нежели в действительности. Я имею

в виду контур, смутный белесоватый контур на грязном полу что-то вроде

тонкого подвижного налета плесени или селитры, который, как нам порой

казалось, мы различали среди скудной грибовидной поросли перед огромным

очагом в кухне. Иногда нас поражало жуткое

сходство этого пятна с очертаниями скрюченной человеческой фигуры, хотя

в большинстве случаев такого сходства не наблюдалось, а зачастую и вовсе не

было никакого белесого налета. Однажды дождливым днем видение представилось

мне намного отчетливее, чем прежде, и еще мне показалось, что я различил

нечто вроде испарения легкое, желтоватое и мерцающее, оно поднималось над

пятном плесени и улетучивалось в зияющую дыру дымохода. В тот же день я

рассказал об увиденном дяде, и хотя он только улыбнулся этому причудливому

образу фантазии, в улыбке его, казалось, сквозило какое-то воспоминание.

Позднее я узнал что представление, сходное с моим, входило в некоторые

смутные старинные поверья, распространенные среди

простого люда поверья, связанные с причудливыми зверовидными формами,

которые принимает дым, выходя из крупных дымоходов, и с гротескными

контурами, которые порой имеют извилистые корни деревьев, пробившиеся в

подвал сквозь щели между камнями фундамента.

2

Пока я не достиг совершеннолетия, дядя не спешил знакомить меня со

сведениями и материалами, касавшимися страшного дома, которые ему удалось

собрать. Доктор Уиппл был консервативным здравомыслящим врачом старой школы

и, несмотря на весь свой интерес к вышеописанному месту, остерегался

поощрять юный, неокрепший ум в его естественной склонности к

сверхъестественному. Сам он считал, что как дом, так и его местонахождение

всего-навсего обладают ярко выраженными антисанитарными свойствами и не

имеют никакого отношения к сверхъестественному; в то же время он понимал,

что если тот ореол таинственности, что окружает дом, возбуждает интерес даже

в таком материалистически настроенном человеке, как он, то в живом

воображении мальчика ореол этот непременно обрастет самыми жуткими образными

ассоциациями.

Дядюшка жил бобылем. Этот седовласый, чисто выбритый, несколько

старомодный джентльмен имел репутацию местного историка и неоднократно

скрещивал полемическую шпагу с такими прославленными любителями дискуссий и

охранителями традиций, как Сидни С.Райдер и Томас У.Бикнел. Он жил с одним

слугой мужского пола в георгианском особняке с дверным кольцом и лестницей с

железными перилами, стоявшем, ежеминутно рискуя рухнуть вниз, на краю обрыва

по ходу Норт-Корт-стрит рядом со старинным кирпичным зданием, где некогда

располагались суд и колониальная администрация. Именно в этом здании 4 мая

1776 года дедушка моего дяди кстати, двоюродный брат того знаменитого

капитана Уиппла, который в 1772 году потопил на своем капере военную шхуну